Ловчий в волчьей шкуре - Владимир Свержин

– Погоди, – остановил меня Командор. – Западню для меня ты подготовил? Или нет?

– Так и есть, – с чистой совестью подтвердил я. – моя работа.

– Точно-точно, – не унимался кот, – отпираться бессмысленно! Вяжи его, напарник! Он сам во всем сознался.

– Помолчи, – оборвал его маркиз де Караба. – Видишь – парень готов сотрудничать со следствием. Давай-ка прежде разберемся, что к чему.

– Да что тут разбираться? Западня налицо!

– На ноги, – охладил его пыл Командор. – Он и впрямь мог кинуться мне на загривок в любой момент сегодняшней ночи. Зачем было заманивать в ловушку? – Алекс испытующе поглядел на меня, я – на Алекса. Похоже, в голове у маркиза все же было чему вариться. – И тебя, Пусик, он спас дважды, что б ты там ни говорил.

– Это чтоб запутать след и сбить с толку, – упрямо твердил кот, явно уже занесший на свой счет эффектное задержание.

– Если бы он оставил тебя там, откуда вы сейчас вернулись, тебя уж точно бы след простыл, что ж его путать? Как-то это не попадает в портрет беспощадного волка-оборотня. Так что, мой достопочтенный друг, давайте все здесь успокоимся, мирно усядемся на лавку переговоров и без лишних эмоций выясним, что к чему.

– Он же может исчезнуть в любой момент, – с тоской в голосе напомнил кот, обиженный пренебрежением к своим успехам.

– Однако же не исчезает. А потому не будем суетиться. Объявим перемирие.

Командор сделал приглашающий жест в сторону рассохшейся от времени лавки, скособочившейся у того самого стола с завлекательной бутылью валерьяны.

– Ладно, – с величайшей неохотой согласился кот-сапогоносец. – Дадим подследственному единственный и последний шанс. Только ж вы мне плесните чарку вот этого, – он ткнул когтем в драгоценную емкость. – Не пьянства ради, а только чтоб успокоиться.

– Давай лучше потом, – насмешливо хмыкнул Алекс, отодвигая от него сосуд. – Сначала расскажи толком, откуда ты узнал про западню.

Вот так, мои благородные читатели, я едва не очутился в положении, о котором наш славный капеллан, всякого повидавший на своем веку, говаривал: ни одно благодеяние не остается безнаказанным. Я говорю вам это не с тем, чтобы пробудить сочувствие к моей непростой судьбе, но лишь к тому, чтобы помнили: дважды подумайте, прежде чем спасать говорящего кота, ибо он всегда себе на уме и от себя без ума. Уж лучше спасайте псов, те помнят добро и отличаются верностью. Но вернусь к прерванному рассказу.

Полковник метнул на соратника недовольный взгляд, затем с вожделением посмотрел на заткнутую пробкой бутыль и, поняв, что изменения приговора не произойдет, затараторил скороговоркой:

– Там было такое! Это ужасно! Граф сказал, что мышь не проскочит, но куда ему со мной тягаться? В решающий момент они как затянули! Звук их радостных подстольных баллад и сейчас стоит у меня в ушах.

Алекс ошарашенно мотнул головой, пытаясь понять, он ли перестал соображать, или это кот несет полную околесицу.

– А подробнее, если можно? – с величайшим терпением попросил он.

– А подробнее не могу, – зашипел профессор. – В нашем лагере шпион врага.

– Скорее, мы в его лагере. К тому же то, что он, в смысле граф, – враг, между прочим, еще не доказано. Это лишь наши догадки и разрозненные факты. Обладание древней книгой, являющейся достоянием рода, и современной алхимической лабораторией – еще не причина для обвинения.

– Еще какая причина! Самая что ни на есть причинительная! – Дон Котофан на мгновение замер, что-то вспоминая, затем выпалил: – Между прочим, пока ты здесь по лесу таскался, граф де Монсени пытался вербовать Алину.

– Вербовать или охмурять? – уточнил маркиз, отчетливо меняясь в лице и становясь похожим на венецианского мавра.

– В том-то и дело, что вербовать. Инквизицией угрожал, «Молот ведьм» преподнес ей, почитать на сон грядущий. Вот такие нынче продвинутые чернокнижники пошли.

– Мой господин не чернокнижник! – возмутился я. – Он добрый христианин.

– Ага, – кот насмешливо кивнул. – А ты, стало быть, не оборотень, а комедиант в маске и с привязанным хвостом?

– Вовсе нет, самый настоящий оборотень, – оскорбясь на чем свет стоит, оскалился я. – Но это тоже ничего такого не значит. Я самый что ни на есть добрый христианин. Не верите? У фра Анжело спросите: и к исповеди хожу, и пощусь, и причащаюсь.

– Постой, – Алекс оборвал мою возмущенную речь. – Мы здесь не затем, чтобы выяснять, ходите ли вы с графом к исповеди и жертвуете ли на церковь.

– Да кто вы такие, чтоб выяснять? – не на шутку разошелся я. – И что вам вообще здесь нужно? Мой господин ваши уловки раскусил. Он знает, что вы – не те, за кого себя выдаете, и перенеслись сюда колдовством, а вовсе не приехали из Парижа, как насочиняли прежде.

Алекс поглядел вдумчиво и произнес нарочито вполголоса, чтобы унять мой гнев:

– Верно, не приехали.

– Конечно верно! – все не унимался я. – Вы – заклинатель демонов и желаете погубить нашего государя, как прежде истребили всю его родню!

– А вот тут ты промазал, – усмехнулся Алекс, убирая за пазуху тот странный агрегат, которым до того потрясал у меня перед носом. – Мы как раз прибыли, чтобы остановить эти убийства.

– Вот еще, что за бредни? Это важно для моего господина, как-никак, он близкий родич герцогу, для каждого из нас, савояров, ибо достойный Филиберт II – ниспосланный нам Господом правитель. А вам-то, чужакам, зачем рисковать жизнью и соваться в это дело?

– Близкий родич, – с чувством повторил за мной псевдомаркиз де Караба. – В том-то вся и загвоздка, приятель. Ответь-ка, Рене, если вдруг ваш повелитель неожиданно погибнет, скажем, как и все предыдущие его родичи, от клыков волка-демона, кто унаследует престол?

– Как это кто? Его сын.

– А сколько лет сыну?

– Шесть, – без запинки выпалил я.

– То есть, иными словами, его коронуют, однако править вплоть до совершеннолетия будет регент?

– Ну да, так положено по древнему закону.

– А регентом, если герцог не оставит специальных распоряжений, по традиции станет ближайший взрослый родственник мужского пола. Не так ли?

– Именно так. К чему это вы клоните?

– А скажи, пожалуйста, Рене, кто же будет, если не дай бог что, этим регентом?

Я начал лихорадочно вспоминать степени родства савойской знати с правящим домом. По всему получалось, что регентом станет мой господин. Куда уж ближе: супруга месье Констана приходится наследнику теткой, да и сам он, хоть и не признанный, как подобает, но все же прямой отпрыск Красного графа, потомок единокровного брата основателя династии.

– И что же?! – не унимался я. – Мой господин не покладая рук стремится изловить, а лучше вовсе истребить злокозненного волка-демона. Не забывайте, у него с этим чудищем личные счеты. Ведь не кто иной, как этот посланец адской бездны, сгубил любимого младшего брата моего господина, храброго и доблестного Ожье де Монсени.