Возгарка I - Ксения Ахметшина

Стало зябко: прохладный воздух быстро забрался под ночнушку, ветерок трепал подол и распущенные волосы.

Выходить ночью из дома очень страшно. Особенно теперь, когда мне привалило счастье лично познакомиться с ночными хозяевами мира.

Быстро отстучав тапками по доскам ступенек, я сбежала во двор и подлетела к нужнику.

Дверь легко поддалась, но внутри никого не сидело.

Я стала озираться в полном бессилии. Меня затопляло дикое отчаяние.

Нет, только не её! Этот паскудный мерзавец не имеет права использовать Анну!

Но что я могу? Куда он её забрал? Скорее всего, на своё судно, но я не знаю, на чём он приплыл, да и в порт никогда одна не ходила, тем более ночью. С девчонками, да, мы бегали там иногда, пока не получили взбучку, когда Ганка поранилась на пирсе.

Облизав пересохшие губы, я побрела обратно в дом. Ног под собой не чуяла, в груди всё похолодело от безысходности. Чуть не хлопнула дверью, забыв, что нельзя никого будить. И саданулась ногой об ушат с мыльной водой — та немного расплескалась.

Это не после мытья полов. В этом ушате мы моемся, когда баню топить не хочется.

Похоже, вампир велел Анне помыться перед свиданием с ним.

Живот нехорошо скрутило. Ведь он прямо сейчас с ней развлекается…

Тряхнув распущенными волосами, я попыталась собраться.

Он ведь её не убьёт… Не должен, не может… Этот упырь пытается скрываться — неважно от кого и почему, — значит, не станет оставлять за собой трупы. Об исчезновении человека сразу же доложат баронскому каштеляну, он пришлёт ратников, и те наведут шороху, выискивая нарушителя.

Получается, вампир её отпустит, и Анка вернётся домой.

От этой мысли немного полегчало, я протолкнула слюну в пересохшее горло и тяжело опустилась на табурет. Провела ладонями по лицу, будто стирая невидимую грязь, медленно выдохнула. Позаламывала руки, невольно посматривая на дверь и ожидая, что сестрёнка вот-вот вернётся.

Засосав нижнюю губу, я вдруг перевела взгляд на ушат.

Анна его оставила, даже не попытавшись скрыть свою ночную отлучку. Плохо, если она не уберёт его, когда вернётся: утром у бабушки возникнут вопросы. И вдруг кто-то встанет посреди ночи? Блин, придётся самой заметать следы за этим гадом.

Я перетащила ушат через порог — с водой он для меня тяжеловат — и перевернула боком, выплёскивая содержимое с крыльца на клумбу. Промыла деревянную утварь у колодца и вернула на место.

Навалилась усталость.

Наверное, мне не стоит дожидаться Анку здесь. Что я ей скажу? «Привет, как погуляла? Покажи-ка укусик!» Нет уж, лучше вернуться в постель.

Забравшись под одеяло, я обхватила подушку и поджала колени. Уснуть не вышло, да и не пыталась. Когда дверь тихо скрипнула, внутри всё вскричало от ликования, сердце стало колошматить за рёбрами с отчаянной надеждой.

Анна осторожно притворила дверь, разделась и забралась в постель.

Я не решилась с ней заговорить, просто сопела. Она даже не поняла, что я не сплю.

Отвернувшись к стене, я выдохнула с облегчением и провалилась в сонное забытье, будто в обморок.

Глава 9. Рихард фон Шнайт

Я с неохотой оторвался от нежных девичьих губ.

Веки Аннушки поднялись, на меня посмотрели прекрасные лазоревые глаза. На щеках девушки снова появился очаровательный румянец, а зубки блеснули в робкой улыбке. Я тоже улыбнулся ей — не показывая клыков. И притянул обратно. Мои руки скользнули по изящному стану: увы, уже облачённому в ранее сброшенный наряд.

— Подожди секунду, у меня кое-что есть для тебя, — мои пальцы коснулись её подбородка, а глаза почернели. Девица погрузилась в транс и просто стояла посреди каюты, как марионетка без ниточек.

Поискав в рундуке, я достал пару подарков.

На плечи Аннушки лёг газовый шарфик в тон её прекрасных глаз.

— Носи его постоянно, — увещевал я, завязывая ткань вокруг немного травмированной шейки. — И тебе очень хочется его носить, тебе нравится этот шарфик. Ты не станешь снимать его ни при ком. Только перед сном, в темноте, а если кто войдёт, не позволяй ему увидеть тебя без шарфика. Не снимай его даже перед зеркалом, а если увидишь своё отражение без него, помни, с твоей шеей всё в полном порядке. И не позволяй никому трогать этот замечательный шарфик, хорошо?

Девушка медленно, осоловело кивнула. Я подтолкнул её подбородочек, закрывая бестолково открывшийся ротик. Мои глаза прояснились, а следом и её. Ресницы захлопали крыльями бабочки, взгляд упал на грудь, пальцы коснулись свободных концов воздушной ткани.

— Рихард, ох, спасибо! Какой красивый! — вновь одарив меня улыбкой, Аннушка обвила руками мою шею. На некоторое время нас занял ещё один сладкий поцелуй.

— Это не всё, — сообщил я, скользя большим пальцем по чуть припудренной щеке и заглядывая в озёра глаз, но уже не пытаясь вливать в них ни капли собственной магии.

Я взял её нежную руку. Удивительно как удаётся девчонкам сохранять кожу совсем не огрубелой, несмотря на тяжёлый труд. Но желание нравится неистребимо в женском поле — уж сколько поколений я повидал. Это о многом говорит, учитывая, что ночных охотников всегда привлекает именно красота.

Запястье моей сегодняшней пассии украсил золотистый браслетик с камнями лазурита: мне нравится подчёркивать достоинства своих девочек.