Охоться на меня, дорогая - Мари Роуз

хаоса вспышки фрагментированных воспоминаний и образов с USB-накопителя просачиваются в сон. Лица неизвестных женщин, свидетельствующие об их преследовании, смешиваются с мужчинами в масках в сюрреалистическом сочетании страха и интриги.

Внезапно мои глаза распахиваются, и я ловлю себя на том, что хватаю ртом воздух. Сон дезориентировал меня и потряс, его яркость сохранялась, как призрачное эхо. Мое тело покрывается потом, а сердце бешено колотится в груди, словно пытаясь вырваться за пределы грудной клетки.

Я сажусь в кровати, мое дыхание постепенно замедляется, когда я пытаюсь заземлиться в реальности моей спальни. Остатки сна цепляются за меня, их присутствие осязаемо и тревожно. Как будто границы между миром грез и моей реальной жизнью размылись, заставляя меня сомневаться в том, что было реальным, а что всего лишь плодом моего воображения.

Когда я оглядываю комнату, темнота давит на меня, сильно напоминая о моем сне. Мысль о возвращении ко сну пугает из-за страха перед тем, какие другие извращенные видения может вызвать в воображении мое подсознание.

Собираясь с мыслями, я напоминаю себе, что сны — это продукт ума, отражение наших страхов, желаний и переживаний. Сон, который я только что пережила, несомненно, был вызван тревожащим содержимым USB-накопителя и окружающими его тайнами. Это было проявлением психологического потрясения, с которым я боролась, сюрреалистическим проявлением размытых граней между жертвой и преследователем.

Отбрасывая в сторону сбивающие с толку мысли, я тянусь к своему телефону на тумбочке. Время, отображаемое на его экране, подтверждает, что все еще раннее утро, но восход солнца не за горами. Я думаю, пришло время начинать день.

Желая смыть с себя остатки тревожного сна, я принимаю душ. Теплая вода каскадом струится по моему телу, обеспечивая успокаивающую передышку от беспокойства, которое овладело моим разумом. Когда я закрываю глаза, я позволяю воде смыть напряжение и замешательство, которые цепляются за меня.

Через несколько минут я выхожу из душа, чувствуя себя посвежевшей и немного более обоснованной. Когда я тянусь за полотенцем, чтобы вытереться, я замечаю кое-что необычное. На затуманенном зеркале написано послание, словно невидимой рукой.

«Мы всегда наблюдаем, Малышка»

Глава 13

Алекс

Я чувствую, что я в карусели и не могу сойти.

После моей странной ночи, а затем сообщения на зеркале, я решаю выпить кофе покрепче и просто углубиться в расследование, как будто ничего странного не произошло.

Я знаю, что мне нужно просмотреть таинственные файлы, но пока они не дадут что-то новое для представления команде, я собираюсь держать это при себе. Как и многое другое в последнее время. В конце концов, что бы я им сказала, что преследователи зациклились на мне и дают мне больше доказательств, чтобы найти их?

Когда начинает всходить солнце, я направляюсь в проходное кафе, чтобы выпить крепкого кофе и съесть рогалик. Бариста и глазом не моргнул, когда я заказала двойную порцию, без особых усилий приготовив мне порцию кофеина. С завтраком в руках я направляюсь в офис, с облегчением обнаруживая, что парковка и лифт пусты, что дарует мне краткий момент одиночества. Однако удача покидает меня, как только я переступаю порог офиса, где Джеймс уже погружен в просмотр наших обновленных отчетов.

Джеймс едва замечает мое присутствие, когда я вхожу.

— Все еще не смогла сходить за продуктами? — замечает он, бросив быстрый взгляд в мою сторону.

Я фыркаю и ставлю свой завтрак на стол. Джеймс смотрит на него и спрашивает:

— Одна или две порции?

— Две, — отвечаю я, со вздохом опускаясь в кресло.

Он хихикает.

— Я думал, что научил тебя чему-то получше.

Я устало улыбаюсь.

— Мы еще не достигли стадии трех выстрелов. Дай этому время.

Выражение его лица становится серьезным.

— Говоря о времени, сообщи мне последние новости. Мы добились какого-нибудь прогресса?

Я чувствую, как наваливается усталость, мой разум и тело отягощены безжалостными перипетиями расследования. Тем не менее, я отбрасываю свою усталость и сосредотачиваюсь на расследовании Джеймса.

— Боюсь, не очень большой прогресс, — признаюсь я. — Зацепок мало, и мы все еще собираем воедино фрагменты информации, которые у нас есть.

Джеймс откидывается на спинку стула, его глаза сузились.

— Есть какие-нибудь прорывы вообще? — он давит, в его тоне смесь предвкушения и беспокойства.

Я вздыхаю, потирая виски в попытке ослабить растущее напряжение.

— Пока нет, — признаю я. — Мы повторно опрашиваем всех, с кем жертвы, возможно, вступали в контакт, в надежде на какую-то связь или зацепку.

Джеймс вздыхает, отражая мое собственное разочарование. Он проводит рукой по волосам, его взгляд прикован к разбросанным по столу отчетам.

— Как будто они намеренно избегают оставлять обычные улики, — раздраженно бормочет он.

Я киваю, моя усталость усиливается.

— Точно. Как будто они на шаг впереди, предвидя каждое наше движение. Они хитры, методичны, и создать полезный профиль становится все труднее.

Некоторое время мы оба сидим в тишине, борясь с бременем нашего затруднительного положения.

— Мы не можем позволить разочарованию затуманить наши суждения, — наконец говорит Джеймс твердым голосом. — Нам нужно оставаться сосредоточенными, даже когда улики кажутся скудными или их вообще нет. Где-то в этих фрагментах лежит ключ к разгадке их мотивов и их личностей.

Я киваю в знак согласия, готовясь к предстоящим испытаниям.

— Я знаю, мы не можем позволить себе терять надежду или позволить их тактике сдерживать нас. Мы будем продолжать собирать доказательства, анализировать каждую информацию, какой бы незначительной она ни была, и адаптировать наши стратегии. В конце концов, мы раскроем закономерность, независимо от того, насколько хорошо она может быть скрыта.

Джеймс тяжело вздыхает, его взгляд прикован к отчетам.

— Время работает против нас, — говорит он. — Чем дольше мы тратим время на расшифровку этих разбросанных хлебных крошек, тем больше вероятность того, что они уже нацелились на другую жертву.

Его слова тяжелым грузом повисают в воздухе, являясь суровым напоминанием о срочности нашего расследования. Однако в основе этого лежит гнетущее чувство, что я уже точно знаю, на кого они