Маленькая хозяйка большой кухни-2 - Ната Лакомка

загорелись, и я уставилась в чашку с чаем, рассматривая, как отражается там пламя свечей. Надо было сразу идти в свою комнату и ложиться спать, дорогая Сесилия. Или ты рассчитывала, что мужчина сделает вид, что не заметил, что ты вытворяла?

- Это только из-за медицинских показаний? – снова спросил герцог. – Сесилия, только из-за этого? – и он повторил, потому что я молчала: - Ответьте, для меня это важно.

- Нет, не только, - сказала я твёрдо и так же твёрдо посмотрела ему в глаза, сцепив под столом руки, чтобы унять дрожь. – Но мы решили, милорд… Сейчас ни для Фанни Браунс, ни для Сесилии Лайон не время любить.

- Да, конечно, - глаза у него вспыхнули, и стали похожи на две лужицы янтарного чая, в котором отражались золотистые огоньки. – Но я всё равно очень вам благодарен. Хочу, чтобы вы это знали. И ещё, что я буду ждать. И надеяться, что однажды для Сесилии Лайон придёт время любить.

Стало тихо, только потрескивали свечи, и я поняла, что ещё секунда – и упорство Сесилии Лайон против любви растает, как воск возле фитилька.

- Спокойной ночи, милорд, - я торопливо поднялась из-за стола, пока не успела растаять. – Приятных снов.

- Спокойной ночи, - отозвался герцог, но когда я была уже на пороге, окликнул меня: - На всякий случай проверьте, чтобы дверь была заперта, Сесилия.

Я остановилась, не поворачиваясь к нему, потому что в этот момент улыбка против воли появилась на губах.

- Может, мне ещё забаррикадироваться? – поинтересовалась я.

- Ну, я ещё не дошёл до того, чтобы ломать двери, - произнёс де Морвиль, - но близок. Вы правы, нам чертовски нужен Эбенезер

Не выдержав, я рассмеялась, и уже из коридора услышала, как герцог крикнул:

- Всё-таки, подоприте чем-нибудь дверь!

Влетев в комнату, я и смеялась, и плакала. Скорее всего, это была запоздалая реакция на сегодняшний день, и неизвестно, что ожидает меня завтра. Но сегодня я сняла промокшую рубашку и рухнула в постель, вспоминая не слова королевы и её настойчивое приглашение в столицу, вместе с изящным шантажом, а лицо герцога, когда он смотрел на меня и повторял моё имя в момент наивысшей страсти.

Всю ночь я видела во сне Ричарда де Морвиля, и делала с ним такие вещи, что то и дело просыпалась в восторге и ужасе. Ближе к рассвету я уснула, наконец-то, без сновидений, но проспала совсем недолго, потому что меня разбудил осторожный стук в дверь. Вскочив в постели, я не знала, что делать – отозваться или промолчать. Кто это – герцог или гвардейцы королевы? Но тут раздался голос де Морвиля:

- Сесилия, проснитесь. Мне надо уйти, я запру входную дверь…

- Да, милорд, - отозвалась я, с облегчением падая спиной на подушки и закрывая глаза.

- Меня не будет около часа, - продолжал он. – Никого не впускайте и ничего не бойтесь.

- Да, милорд, - снова ответила я и добавила: - Доброго вам дня и удачи.

- Может, откроете дверь и скажете мне это лично? – спросил он.

- Всего хорошего, милорд! – повысила я голос и зарылась лицом в подушку, заболтав ногами, чтобы дать выход нахлынувшим чувствам.

Одним небесам известно, что бы произошло, если бы я распахнула дверь и бросилась желать своему хозяину доброго дня. Возможно, поцелуями бы не обошлось. Внизу стукнула дверь, и я вздохнула свободнее. Да, Эбенезер был жизненно необходим.

Начался новый день, и я решила не терять время зря. Как и положено хорошей прислуге. А ведь я собиралась изображать из себя прислугу?

Умывшись и одевшись, я наскоро перекусила хлебом и холодной ветчиной, обнаружив, что страшно голодна. Выпила чашку чая, глядя в окно, за которым была улица – тихая, пустынная, будто и не столица вовсе.

Позавтракав, я согрела воды, провозившись с камином в кухне столько, что за это время можно было срубить дерево и напилить его на чурбаки. Пока согревалась вода, я успела смахнуть пыль с мебели в жилых комнатах, протереть полы и открыла окна, чтобы впустить в дом свежий воздух.

Потом я перемыла посуду, оставшуюся от ужина и чашку, из которой пила. Потом ополоснула ванну, стараясь не вспоминать, что происходило в ней вчера. Потом услышала, как стукнула входная дверь и вместо того, чтобы бежать в комнату герцога, замерла, прислушиваясь.

Но вместо грохота и топота, и грубых голосов королевских гвардейцев, раздался такой знакомый голос герцога де Морвиля. Он говорил с кем-то, и когда тот, второй, ответил, я выскочила из ванны и бросилась в прихожую.

Там стоял Эбенезер – мой дорогой Эбенезер! В том же самом чёрном, слегка потрёпанном камзоле с ярко начищенными медными пуговицами, в смешной старомодной шляпе с петушиными перьями, живой-здоровый и, как обычно, не слишком довольный. Он снял шляпу и теперь оглядывался по сторонам, хмуря седые брови. Я собиралась показаться Эбенезеру как-нибудь поспокойнее, чтобы поберечь старику нервы, но не удержалась. Взвизгнув от радости, я бросилась к нему на шею, и герцог отступил в сторону, чтобы мы не столкнулись.

- Леди Сесилия?! – казалось, в первое мгновение мой добрый старикан не поверил, что видит меня.

Кровь отхлынула от его лица, он пошатнулся и опёрся спиной о стену, схватившись за сердце. Герцог быстро взял Эбенезера под одну руку, я – под другую, и мы проводили старика в гостиную, чтобы усадить в кресло.

Пока я хлопотала насчёт воды и настойки валерьяны, Эбенезер расплакался, как ребёнок. Я бросилась утешать, а герцог, постояв немного, тихо вышел из комнаты. Мне хотелось его поблагодарить, но я Эбенезер хватал меня за руки, гладил по щекам и голове, и оставить его было совершенно невозможно.

- Леди Сесилия, неужели, это вы? Неужели, я вижу вас? – повторял он на разные лады.

- Это я, вне всяких сомнений, - говорила я с улыбкой, сама еле сдерживая слёзы.

- Куда же вы пропали?! – воскликнул он, пытаясь подняться из кресла, но я не позволила. – Когда лорда Сен-Мерана схватили, я был уверен, что вы тоже находитесь в доме!

- Так и было, но дядя предвидел арест и успел отправить меня к Скрупам, - рассказала я.

- Но вы не у Скрупов, - слёзы Эбенезера постепенно высохли, и взгляд из нежного стал строгим. – Это ведь… это ведь – дом королевского маршала? – он понизил голос