Как уморительны в России мусора, или Fucking хорошоу! - Дмитрий Черкасов

Спор двух ментов — дело святое.

Петренко отошел на положенное расстояние, спустил штаны, дабы в темноте было лучше видно, нагнулся и приготовился поднять коллегу на смех, когда выстрел не возымеет никакого результата.

Но тут начальник ОВО вспомнил, что его ружье заряжено слишком крупной дробью и, пожалев подполковника, сменил патроны на «утиные».

Попасть в белеющий на фоне темных кустом круп Мухомора оказалось раз плюнуть, что нельзя сказать о дальнейшем отлове начальника Выборгского РУВД в ночном лесу, доставке его в больницу и операции по извлечению из ягодичных мышц сорока восьми дробинок…

Поэтому встретивший Петренко у входа в линейный отдел сотрудник в камуфляжной форме вызвал в Мухоморе приступ глухого раздражения.

В кабинете дознавателя сидел сильно побитый Мартышкин, прикованный наручниками к батарее, и молоденький лейтенант милиции, еще три месяца назад бывший гинекологом в сельской больнице под Волгоградом.

— Что он натворил? — Подполковник прервал приветствие лейтенанта на полуслове и в упор посмотрел на несчастного Сысоя.

— Нападение на гражданина и нанесение побоев, — отрапортовал лейтенант. — Есть свидетели.

— Кто?

— Сам потерпевший и охранники из его конторы. Издательство «Фагот-пресс»

— Кто терпила?

— Генеральный директор «Фагот-пресс». Гражданин Дамский Ираклий Вазисубанович. Сейчас в травмпункте, фиксирует синяки и ушибы, — скороговоркой доложил дознаватель, с почтением взирая на погоны с двумя просветами и двумя звездами на каждом.

— Туфта, — безапелляционно выдал Петренко.

— Почему? — обиделся лейтенант.

— Свидетели — подчиненные этого вашего потерпевшего.

— И что?

— А то, что они будут сознательно клеветать на моего сотрудника. Терпила — директор, свидетели — его работники. Ну, включи мозги, лейтенант. — Проработавший в МВД почти четверть века Мухомор безошибочно угадал звание дознавателя, несмотря на то что тот был в штатском.

Лейтенант смутился и виновато посмотрел на Сысоя:

— Думаете, подстава?

— А у тебя есть другое мнение? — Петренко по-хозяйски уселся за стол дознавателя, достал очки и прочел первую строчку из протокола опроса свидетеля: — «Настоящим подтверждаю, что, когда я зашел в кабинет, гость г-на Дамского…» «Г-на» — это что?

— Господина, — ответил лейтенант.

— А я другое подумал, — оскалился Мухомор.

Мартышкин клекочуще засмеялся шутке начальника РУВД.

Спустя секунду к нему присоединился и дознаватель.

— Так что делать будем, товарищ подполковник?

— Это, — Петренко бросил на стол листы протокола, — в корзину. А когда явятся потерпевший и свидетели, отправь их ко мне. Своего человека я забираю. — Начальник РУВД мотнул головой в сторону стажера. — Нечего ему здесь париться. У нас два убийства в районе, а людей не хватает. Пусть потрудится на благо отчизны, свидетелей расспросит, если силу девать некуда.

Лейтенант расстегнул наручники на запястье Сысоя и в нерешительности замялся.

— А как же я объясню, что подозреваемого отпустил?

— Под мою ответственность, — гордо заявил Мухомор и выплыл из кабинета, подталкивая в спину младшего лейтенанта. — Скажешь руководству, что приезжал Андрей Викторович Баклушко, — подполковник представился славящимся своим идиотизмом прокурором Приморского района, — и забрал невинно оклеветанного сотрудника с собой. Ты им фамилию свою называл? — прошипел Петренко на ухо Мартышкину.

— Называл, Николай Александрович. Гиббонов, — радостно зашептал стажер, наученный коллегами-операми, что в щекотливых ситуациях следует использовать чужое имя, и вдруг начал трястись в приступе захлебывающегося хохота.

— Вот тут ты молодец, — похвалил Мухомор, продвигаясь к выходу из линейного отдела милиции и пытаясь успокоить младшего лейтенанта.

* * *

В два часа ночи майор Соловец вышел из лифта, достал ключи от своей квартиры и тут заметил, что из мусоропровода идет дым.

Соловец подумал, что какой-то идиот бросил туда окурок, от которого загорелся мусор, и, будучи примерным гражданином, сходил домой, тихо, чтобы не разбудить жену и детей, набрал там ведро воды и вылил ее в мусороприемник.

Дым вроде прекратился.

Но, только Соловец собрался уходить с лестничной площадки, опять потянуло паленым.

Майор сбегал домой, еще раз набрал воды и вернулся к мусоропроводу

Вылил полведра — дымить перестало.

Покурил минут пять — дым снова пошел.

Так Соловец провел возле мусоропровода почти три часа, заливая начинавший тлеть мусор и бегая домой пополнять запасы воды. Потом ему это надоело, он плюнул на всё, вылил из ведра остатки воды в темное жерло мусороприемника и ушел спать.

Наутро у подъезда его остановил дворник, знавший, что примерный гражданин Соловец служит в милиции.

— Прикинь, Георгич, — сказал дворник, дыша перегаром. — Ночью к нам сварщик приезжал, рассекатели в мусоропроводе ставить. Ну, бутылки чтоб бились, банки… Короче, чтоб не застревали. Только он приступил к работе, какой-то идиот вылил ему на голову ведро воды. Мужик озверел, но немного подождал и снова за электрод взялся. Только начал варить — ему опять вода на башку льется. Остановился — прекратилось. Опять включит аппарат — снова полведра, как, блин, специально. До пяти утра мучался. Уехал злой, мокрый, грязный, как свинья. Теперь в соседние подъезды идти отказывается. Говорит, у нас в доме чертовщина какая-то творится. Георгич, ты эту сволочь, что с водой развлекается, случаем, не знаешь?

— Не знаю, дом большой, — холодно ответил невыспавшийся майор и, скромно потупив взор, устремился к остановке автобуса.

Для инспектора по делам несовершеннолетних лейтенанта Волкова и его приятеля, дознавателя Чукова, эта ночь тоже была полна приключений.

Хорошо выпив после осмотра места происшествия на рынке и не найдя оружия, из которого завалили двоих армян, коллеги пошли по домам, благо жили неподалеку. Но, по совершенно несчастливому стечению абсолютно случайных обстоятельств, путь в родные гнезда неадекватных "скворцов[38]" проходил мимо парка, где возвышалась древняя карусель. С деревянными скамеечками, подвешенными на цепях, и раскрашенной лошадкой на куполе.

Чукова прошибла ностальгия по тем временам, когда он, одиннадцатилетний ученик первого класса начальной школы, наряженный в костюм матроса, катался на этой карусели вместе с мамочкой. И дознаватель предложил Волкову вспомнить детство золотое.