Цунами. В море чувств - Ксения Александровна Хадунова

произнесла я. — Мне важно было это услышать.

— Пожалуйста, детка. Обращайся, когда нужен будет совет. Ну а теперь — за работу!

**

Посетителей сегодня было немного. Еще бы, будний день, начало недели. В зале было совсем свободно, а на веранде заняты только несколько столиков. За одним из них расположилась моя давняя знакомая — Ида Марковна, которая когда-то стало моей первой посетительницей. Сегодня она выбрала лимонный десерт и чашечку кофе. А когда я принесла все это ей на большом подносе, она с гордостью показала мне лист бумаги, исписанный вдоль и поперек тонким бисерным почерком.

— Смотри, Настенька, мне написала письмо моя старая знакомая, с которой мы когда-то жили по-соседству в Феодосии. Раньше мы были очень дружны. Она старше меня всего на год — мы часто гуляли вместе, бегали в кино и на танцы. А потом она вышла замуж и переехала с мужем на Урал. Со временем связь потерялась. Но недавно каким-то чудесным образом ее дочка нашла мою в соцсетях. У нас с ней одна фамилия… И вот, сегодня утром я получила письмо от Милки! Точнее, Людмилы Михайловны. У нее, оказывается, трое детей и семь внуков! Подумать только!

— Ничего себе, — покачала головой я, рассматривая фотографии незнакомой женщины. На них седая дама была запечатлена на фоне настоящей русской зимы — снежной и морозной. Рядом с ней в камеру смешно улыбались дети — пухленькие и розовощекие, как с открытки.

— Так что теперь я пишу ей ответ, — азартно проговорила Ида Марковна, склоняясь над своим листочком. — У меня в окружении, конечно, нет такого количества младенцев, но зато я написала кандидатскую и кучу лет проработала в научном институте. Согласитесь, Настенка, что этим тоже можно гордиться!

— Конечно, — улыбнулась я, забирая со стола скомканные салфетки, которыми Ида Марковна, судя по всему, вытирала глаза, читая письмо старой подружки.

А когда вернулась в зал, нос к носу столкнулась с… Олесей. Сердце сразу начало биться чаще.

— Вы ко мне или просто хотите пообедать? — стараясь говорить как можно более равнодушно, произнесла я.

— К вам, Настя. Мы можем поговорить?

— Минутку…

Я заглянула в комнатку рядом с барной стойкой. Амир еще был в кафе — он сидел в кресле, положив одну ногу на другую, и читал толстую книгу в пестрой обложке.

— Амир, я могу отлучиться буквально на десять минут? — с замиранием сердца, спросила я.

— Да, Настя. Иди. Я сейчас выйду вместо тебя в зал. Там новых посетителей нет?

— Нет, — покривив душой, сказала я. В самом деле, эта курица Олеся — не в счет.

**

Она ждала меня на улице, прямо около входа в кафе. Стояла и смотрела вдаль, на море — такая хрупкая, трогательная, в светлом сарафане с открытыми плечами. Темные волосы небрежно сколоты на затылке, на голове — изящный ободок. Первая модница этого маленького городишки — ни больше и не меньше.

«Смотри-ка, принарядилась на встречу с тобой», — хихикнул в голове внутренний голос.

Я, конечно, выглядела совсем по-другому. Раскрасневшаяся от жары и беготни, с растрепанными волосами, в простой форменной футболке и джинсовой юбке. Обычная девчонка с обычной внешностью. В душе шевельнулся червячок сомнения.

— О чем вы хотели поговорить, Олеся? — спросила я, наконец. Она подняла голову и рассеяно взглянула на меня — точно увидела впервые.

— Настя, я считаю, что вы должны расстаться с Димой, — твердым голосом проговорила Олеся, поправляя ободок в волосах.

— Правда? А мне так не кажется.

— Подумайте сами. Между вами уже ничего нет. Есть ли смысл таких фантомных отношений? Почему бы не отпустить Диму, не дать ему жизнь своей собственной, свободной жизнью? Подумайте, ведь вы тоже еще может быть счастливы. И Дима тоже. Просто по отдельности.

— С чего ты взяла? — хриплым голосом проговорила я, даже не заметив, как перешла на «ты». Олеся подхватила мою инициативу.

— Потому что ты его не любишь. И он тебя тоже. Какой смысл мучить друг друга?

— Это что, он тебе сказал?

— Прямо — нет, — пожала плечами Олеся. — Но я и так все поняла по его рассказам. Ты вся погружена в себя — работу, проблемы с мужем и дочкой. А ему нужны совсем другие отношения и другая девушка.

— Например. ты, — хмыкнула я.

— А почему бы и нет?

Мы замолчали. Только смотрели друг на друга исподлобья, как два быка, столкнувшиеся нос к носу на корриде. Готовые зарычать — и вцепиться друг в друга. Разорвать на куски.

— Мне кажется, что ты слишком уверена в себе. И суешь нос не в свое дело, — наконец, выдохнула я.

— Давай каждый останется при своем мнении.

— Олеся, мне правда некогда стоять тут и разводить турусы на колесах. Что ты хочешь? Чтобы я рассталась с Димой? Этого не будет. Он любит меня, а я его. Мы обсуждали с ним эту ситуацию и пришли к выводу, что будем вместе и дальше. Так что извини.

Я резко развернулась, вскочила по ступенькам и потянула на себя ручку кафе. И, почти уже скрывшись в зале, услышала за спиной насмешливый голос.

— Похоже, в конечном итоге извинить меня придется тебе.

**

— Настя, что ты такая взмыленная? — удивился Арсен, когда я залетела в зал. Вместо ответа я схватила чистые столовые приборы, которые полчаса назад достала из посудомойки, и начала с силой и громким лязганьем раскладывать их по плетеным корзинкам, которые мы подавали гостям, сделавшим новый заказ.

— Да так, наслушалась тут много интересного от одной наглой курицы, — буркнула я, увлекшись процессом.

Амир внимательно посмотрел на меня.

— Послушай, детка, — начал он, отнимая у меня очередную порцию ножей и вилок. — Я не хочу лезть в твою жизнь и твою душу. Но просто чтобы ты знала — ты всегда можешь прийти ко мне и посоветоваться, когда это будет необходимо.

— Спасибо, Амир, — с чувством произнесла я, старательно сдерживая скопившиеся слезы. Еще не хватало разрыдаться тут, среди бела дня, в присутствии начальника. Я не хотела, чтобы кто-либо знал об этой Санта-Барбаре. Пожалуй, обо всем случившемся я могла бы рассказать только Юльке. Но ее сегодня не было в кафе — день рождения дочки… Портить праздник я не хотела и не могла.

Не знаю, как вообще доработала до конца дня. В голове была каша — вязкая, бесцветная, разварившаяся овсянка. К глазам то и дело подкатывала очередная порция слез. Сил не было — я с трудом таскала подносы, заставленные графинами с лимонадом и пиалочками с