Королева стендапа - Йенни Йегерфельд

– Хорошо.

Марта возвращает шляпу Габриелю, и мы выходим из мастерской.

Когда мы оказываемся на улице, Банджолом спрашивает с надеждой в голосе:

– Оп?

– Давай, теперь можно.

Банджолом радостно улыбается. Такой широкой улыбки я еще никогда не видела. Он кричит:

– Оп! Оп! Оп! У’а-а!

Перед расставанием, когда Марта уже открывает дверь своего подъезда, я говорю ей в спину:

– Осталось всего пять дней. Ты придешь?

Марта поворачивается и пристально смотрит мне в глаза. Потом спрашивает очень серьезным тоном:

– Сколько будет дважды два?

– Что?

– Сколько будет дважды два?

– Ты что, сама не помнишь?

– Мама обычно так говорит, когда ответ очевиден. ДА! Конечно, приду!

Я с облегчением говорю:

– Окей.

Банджолом на прощание «обнимает» меня, то есть обхватывает руками мою шею, поджимает ноги и висит тяжелым якорем. Марта снимает его. Мы говорим друг другу «пока», и они исчезают в подъезде. Прежде чем дверь захлопывается, я слышу, как Банджолом спрашивает:

– Му’а, на мне сидит че’тёнок?

– Что ты имеешь в виду?

– На мне сидит че’тёнок?

– А-а! Не «на тебе», а «в тебе». Иногда так кажется.

– На мне сидит че’тёнок?

– «В тебе».

– На мне сидит че’тёнок?

– Нет, на тебе нет.

– А на ком сидит че’тёнок?

– Уж во всяком случае не на мне.

* * *

Вечером я получаю эсэмэску от Марты:

«Ты бы видела лицо мамы, когда она укладывала Банджолома, а он вдруг шепотом: „Во мне сидит че’тёнок“».

Я громко рассмеялась. Если когда-нибудь Марте надоест ее брат, я с радостью заберу его. Хотя нет. Нельзя.

Пункт 2. Не приручать никаких живых существ.

А я, пожалуй, не знаю никого живее Банджолома.

Мне сказали, что мой номер третий. Я сильно нервничаю, чувствую себя как будто заболевшей. Смотрю на папу и Осси. Я их вижу, а они меня нет. Я сижу наискосок от них, в темном дальнем углу. Они сидят в первом ряду, повесили куртки на спинки стульев. Папин зеленый пуховик и черная кожаная куртка Осси. Лица повернуты к сцене, где комик номер два только что начал свою программу.

Прожекторы ярко освещают сцену. Осси, как обычно, очень громко смеется, пьет пиво и качает ногой. У папы непринужденный вид, вполне довольный. По такому случаю папа вставил себе линзы. Интересно, он снова стал похож на панду без черных кругов вокруг глаз? С моего места трудно разглядеть.

Папа понятия не имеет, что я здесь, он думает, я у бабушки. И хотя бабушка очень плохо умеет врать, им с Осси как-то удалось обмануть папу. Осси сказал, что папе надо пойти развеяться. Так и есть, ведь тот почти всегда сидит дома. Мне немножко совестно. И не нравится, что он пошел развеяться без меня, хотя я понимаю, что мы не могли прийти сюда вместе. Но все равно я беспокоюсь за него.

Мы с Мартой приехали за час до начала. Но сейчас я одна. Марта зачем-то вышла, не знаю зачем. Пора бы ей уже вернуться! Я опять вынимаю мобильный. Осталось меньше трех минут.

На мне мой лучший наряд. В нем я чувствую себя лучше всего. Короткие светло-голубые джинсы, куртка «Адидас», а под ней новая сиреневая майка с изображением ужасно веселого котенка. По моему грандиозному плану, широкая улыбка котенка должна как бы заразить публику весельем.

Я смотрю на других комиков, которые сидят у края сцены. Кроме меня еще, типа, восемь человек. Хенрик тоже тут. От его присутствия мне немножко спокойнее. Немножко. Хенрик пару раз ободряюще хлопнул меня по спине, дал колу и один хороший совет: «Смотри на публику, делай паузы и сконцентрируйся на том, что рассказываешь. Не думай о себе».

Кажется, мой пульс подскочил до двухсот. Интересно, другие так же себя чувствуют? Девушка лет двадцати, одетая в черное, ходит взад-вперед и что-то бормочет под нос, поглядывая на ладонь. Там у нее записаны подсказки.

Парень с сильным гетеборгским акцентом сидит совершенно спокойно, все время отхлебывает пиво из бутылки и вполголоса говорит что-то другому комику, который уставился на сцену большими, как блюдца, глазами, полными ужаса. Наверно, я выгляжу так же.

У комика номер два копна светлых волос, его зовут Рико. Он все время шутит про свой маленький рост, типа «нас, коротышек, унижают, ведь мы всегда находимся в самом низу общества. Думаете, я преувеличиваю? Нисколько! На нас всегда смотрят сверху вниз!»

Кто-то смеется. Один человек мычит, как недоеная корова. При других обстоятельствах я посмеялась бы над его смехом. Но сейчас не до этого. Рико приглаживает рукой копну волос и продолжает:

– Больше того! Когда я был в городе на прошлой неделе, меня обокрали! Прямо в торговом центре H&M. Карманник нагло вытащил кошелек из моего заднего кармана. Не понимаю, как он мог опуститься так низко! Я имею в виду буквально, как он мог так низко наклониться?!

Человек-корова смеется – кажется, сейчас лопнет. Я смотрю на часы, осталась минута. Шестьдесят секунд. Пятьдесят девять. Пятьдесят восемь. Где же Марта? Она так нужна мне. Сердце громко стучит в груди. Смотрю на свой листок с записями. Он дрожит, потому что дрожит моя рука, я вся дрожу. На всякий случай надо положить его в задний карман. Если я вдруг отключусь и все позабуду.

Коротышка закончил выступать, все аплодируют. Звучит музыка, динамики громко отбивают ритм. Я дрожащими руками складываю свой листок и засовываю его в карман. Глубоко дышу. Вдох через нос, выдох через рот. Вдох через нос, выдох через рот.

Внезапно музыка замолкает, и конферансье, та самая девушка в бейсболке и костюме для йоги, выбегает на сцену. Тут по лестнице сбегает Марта. Осси поворачивает голову и замечает ее, я вижу, почти как в замедленной съемке, что и папа поворачивает голову туда, но Осси быстро отвлекает его, указывая на что-то внизу. Конферансье благодарит Рико, поворачивается к публике и почти кричит:

– Вы, наверное, думаете, что Рико невысок, но сейчас на сцену выйдет комик еще ниже ростом. Нет, это не один из тех самых семи гномов! К сожалению, ни Ворчун, ни Чихун не смогли приехать.

В публике раздается смех. Конферансье поправляет бейсболку.

– Окей, забудем эту шутку. Но. Должна признаться, я на самом деле завидую нашей следующей артистке. И не только потому, что она еще получает пособие. Вдобавок к этому ей не нужно самой стирать свою одежду! Потому что наш следующий комик – это… ребенок! Я рада от всего сердца пригласить на сцену самого юного комика, который когда-либо выступал у нас в «Комикадзе комеди»! И это ее первое выступление! Ваши громкие аплодисменты САШЕ РЕ-Е-ЕЙН!