Однажды я выберу тебя - Эмма Скотт
Шрифт:
Интервал:
«Черт возьми, что все это значит? Легко отделался?»
К тому же вдруг возникла женщина. Не знаю, почему меня это удивило. Учитывая внешность, ум и деньги, у Сайласа в контактах, вероятно, значилось множество женских номеров. В груди заныло, как будто меня кто-то ударил.
«Ты же знал, что он для тебя – табу. Ну, так теперь все официально. Можешь перестать пускать по нему слюни».
Я поднял голову, выдохнул, схватил бутылку воды и поплелся на улицу. Когда я вернулся на задний двор, Сайлас уже надел футболку и собирал вещи. Эдди стоял рядом, накрыв худые плечи полотенцем. Опустив голову, он пытался заставить воду, капающую с купального костюма, падать на цемент по прямой линии.
– Полагаю, папе на сегодня солнца хватит, – сказал Сайлас, голос его звучал мрачно. – Ему голову напекло. И он несет всякий бред. Можешь отвезти его обратно в комнату отдохнуть?
– Конечно.
Проходя мимо меня, он помедлил. Мы чуть не соприкасались плечами, но смотрели куда угодно, только не друг на друга.
– Спасибо, – проговорил он и, больше ничего не добавив, увел Эдди в дом.
Эдвард ждал в инвалидном кресле, обводя взглядом обширные владения. На его лице застыла гримаса. Ценил ли он, что имел? Сыновей-то точно нет. Эдди явно не назвать «безнадежным случаем». Парень настолько умен, что остальным до него далеко. Но, вместо того, чтобы обеспечить ему подобающее занятие и дать возможность использовать свои способности, Эдвард держал его взаперти, как бельмо на глазу. Неловко.
А Сайлас…
Я не понял их странного обмена репликами, но, похоже, в свои двадцать четыре Сайлас каким-то образом уже успел разочаровать отца-тирана. Черт, да даже слабому, прикованному к постели Эдварду не мог угодить никто из медперсонала. Должно быть, расти рядом с ним, влиятельным и сильным, было в миллион раз хуже.
В висках запульсировала головная боль. Вернулся Роберто, и я передал распоряжение Сайласа отвезти Эдварда обратно в комнату. Я сказал, что поднимусь к ним, только захвачу таблетку аспирина.
Вернувшись в свою комнату, я заметил, что оставил телефон на кровати. Дарлин прислала сообщение.
Как жизненный кризис?
Я написал ответ.
Дальше хуже. Кажется, у полубога есть девушка. Может, даже невеста.
Через несколько секунд пришел ответ.
Фу-у! Хочешь, я заставлю ее исчезнуть? Я из Куинса. Я знаю людей.
Я улыбнулся, но почти сразу же нахмурился.
Куда забавнее то, что мой шеф – гомофоб.
Боже. Милый, убирайся оттуда. Оно того не стоит. Тебе слишком больно.
Не могу. Иначе мое резюме пойдет псу под хвост. Я с этим разберусь.
Написанные, слова казались такими убедительными. Хотелось бы и мне чувствовать подобную уверенность.
Хуже всего, что я лицемерил. Мое правило «не лгать» само превратилось в обман. Я говорил о дружбе с Сайласом, хотя на самом деле меня к нему явно тянуло. Я хотел встречаться в темноте ресторанов и часами болтать о книгах, музыке, о чем угодно. Например, о его детстве. Или о зависимости, что так походила на мою.
«Невозможно. У него есть невеста. Порадуйся за него».
А моему собственному счастью придется еще немного подождать.
* * *
Позже в тот же день, когда смена закончилась, я сменил униформу на джинсы и простую черную футболку с V-образным вырезом. И обшарил гигантский особняк в поисках Сезара Кастро; хотел обсудить с ним ситуацию с Эдвардом. Вместо Сезара я наткнулся на Эдди, который, опустив голову и скрестив руки, расхаживал по гостиной.
– Привет, Эдди, – позвал я, протягивая руку. – Как дела?
Но он уклонился от рукопожатия, и я не стал настаивать.
– Печально, – пробормотал он. – Весьма, весьма печально. – Он резко посмотрел на меня. Лицо Эдди ничего не выражало. Но, встретившись с ним взглядом, я почувствовал, будто между нами сформировалась некая связь. И вновь исчезла через пару мгновений. – Мистер Кауфман, любезный друг. Я тут подумал, вы не видели моего брата?
– После бассейна нет.
Эдди вновь уставился в пол и, продолжая расхаживать по комнате, покачал головой.
– Прискорбно. В последний раз, когда его видел я, он спорил с папой после бассейна. Я не смог выяснить причину их разногласий. Что-то о надлежащем общении с персоналом. Надеюсь, его снова не услали.
– Услали?
Я вспомнил, что на собрании Анонимных наркоманов Сайлас упоминал о какой-то поездке. И снова в голове мелькнула мысль о военных сборах. Эдди бродил по кругу, потихоньку сужая его, сжимая и разжимая руки.
– Эдди…
– Вы играете на пианино?
– Немного. В детстве брал уроки, только навык подрастерял.
– Нисколько не возражаю. Ничуть.
Я склонил голову набок.
– Если я сыграю, тебе станет легче?
– Когда я немного не в себе, Сайлас играет для меня.
– Я совсем не так хорош, как Сайлас, но могу попытаться.
– Прошу вас, – проговорил он. – Я был бы вам очень признателен.
Он продолжал сжимать руки и расхаживать взад-вперед. Я сел к пианино и откинул крышку. Я чувствовал себя так, будто всю жизнь водил «Пинто», а теперь получил ключи от «Мазерати».
– Только предупреждаю, это было вечность назад.
– Не стоит мешкать, – сказал Эдди. – Просто попробуйте. Давайте, любезный.
Я попытался вспомнить единственную мелодию, что смог бы сыграть, и пальцами одной руки выдал тему «Звездных войн».
– О, да, Джон Уильямс, – проговорил Эдди, когда я закончил. – Родился 8 февраля 1932 года, композитор и пианист, автор музыки более чем к ста фильмам, включая «Инопланетянина», «Челюсти» и «Звездные войны». Но, может, в вашем репертуаре найдется что-то более классическое?
Я закусил губу. Жемчужиной моего «репертуара» был «Собачий вальс». А самой сложной пьесой, которую я когда-либо играл, да и то плоховато, стал «The Entertainer». Ради Эдди я заиграл, морщась от каждой ошибки. А их у меня хватало.
– Боже, – пробормотал Эдди. – Боюсь, не блестяще.
Я расхохотался.
– Повтори еще раз.
Но Эдди перестал расхаживать по комнате и оставил руки в покое. Я посчитал это победой.
– Мелодию «The Entertainer» написал Скотт Джоплин в 1902 году. Сайлас исполняет ее просто великолепно.
– Не сомневаюсь, – я повернулся на скамейке, чтобы взглянуть на Эдди. – Да ты настоящий музыкальный историк.
– Я запомнил и внес в список каждую мелодию, что Сайлас исполнял на пианино, начиная с самых юных лет. Потом – когда был подростком, долго учился в школе-интернате и Йеле. И до сегодняшнего дня. Есть лишь единственный досадный пробел.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!