Ночь с роскошной изменницей - Галина Владимировна Романова

Олег почесал затылок, мысленно хмыкнув.

Подумаешь, жениться собирается! Он вот тоже собирался. И хорошо же собирается, если мальчишники подобные устраивает. Но…

Но это, опять-таки, если верить милой Софье Андреевне. А если нет? А если это она укокошила свою покровительницу, придумала историю про тайного любовника и сидит теперь напротив и ездит ему по ушам. Может такое быть? А то!

– Ну, а от меня что нужно, не пойму? – Олег отхлебнул остывшего чая и поморщился, снова захватив изрядную порцию чаинок. – Алиби есть, но его как бы нет. Любовник есть, но трогать его нельзя, потому что он не может сказать всей правды.

– Не то чтобы… – Вот теперь как раз и наступил тот самый долгожданный момент, когда она должна была озвучить цель своего визита. – Трогать его нельзя в официальном порядке, а в частном можно.

– Ага! Кажется, я догадываюсь, кто должен быть тем самым частным лицом, которое должно переговорить с твоим любовником, – фыркнул Олег, с удовольствием смакуя последнее слово. – Уж не меня ли ты имеешь в виду, милая Софья Андреевна?

– Вас, – выдохнула Соня с чувством.

– А зачем мне это? – Он равнодушно дернул плечом, хватаясь за последний бутерброд в тарелке, вот ведь, с похмелья, оказывается, можно проглотить всякую гадость. – И что это даст? Ну, поговорю я с ним… может быть. Ну, подтвердит он, что вы трах… пардон, встречались минувшей ночью. И что дальше? Что тебе это даст?

– Это важно, поверьте!

– Важно что? – спросил он, не без интереса наблюдая за ее волнением.

Она симпатично волновалась, черт возьми! Кудряшки растрепались. Пальчики подрагивают, нервно переплетаясь. Глаза лихорадочно блестят. Щечки полыхают. Такое славное смятение может кого угодно вдохновить на подвиги.

Но не его, елки-палки! Не его. Потому что он прежде всего мент. И ему прежде всего дорога истина. У него она своя, у нее своя. И в основе ее истины лежит мотив. Мотив, о котором она не обмолвилась ни разу.

– Важно что? Важно для кого? Отвечай! – прикрикнул Олег, забыв на миг, что он не в своем рабочем кабинете, а что сидит напротив девушки в одних штанах с набитым плавленым сыром ртом.

– Важно, чтобы вы мне поверили, – проговорила Соня, как в омут с головой прыгнула.

Оп-па! Вот это она его сделала!!! Вот это мат в два хода называется!

Кто же после такого устоит?! Девочка почти в объятия к нему напрашивается. Не в буквальном смысле, конечно, а в фигуральном. Она же практически ему свою душу наизнанку преподнесла, моля о доверии.

Может он после такого быть мерзавцем? Нет, конечно! Он после этого непременно должен быть героем!

– Вы профессионал! Вы очень умный человек, Олег Сергеевич! – продолжила бомбардировку Соня, еле сдержавшись, чтобы не добавить, как он ей поначалу понравился. – Вы поговорите с Никитой и поймете…

Ага! Стало быть, любовник, пожелавший оставаться инкогнито, имеет все же имя.

Никита!

Интересно, как она его называет: Никитос, Кит, Никитушка? Тьфу ты, черт, ну что за мысли?! Какая, на фиг, ему разница, как она называет того, с кем провела минувшую ночь и кто не желает защитить ее? А защищать должен. И все потому, что он профессионал и что, оказывается, очень умный человек.

Скажите пожалуйста! Наконец-то его достоинства оказались признанными, и кем? Преступницей! Теперь, получается, беглой преступницей.

Так, стоп. Пора по тормозам, а то так весь белый свет можно отправить за решетку. Для начала не мешало бы узнать, как дело обстоит в действительности. Надо позвонить ребятам в отдел и узнать, что там произошло в квартире Сочельниковой Анны Васильевны. Но прежде чем двинуть в прихожую к старому аппарату, висевшему над тумбочкой, он не удержался и спросил:

– А почему было не обратиться за помощью к Липатову… в частном порядке, а? Мне кажется, он был бы рад оказать тебе подобную услугу.

– Зато я не была бы рада. – Соня мотнула головой, отворачиваясь к окну. – Он не так умен, как вы. Не умен и очень навязчив.

Ему бы возмутиться, обидеться за коллегу, а он позлорадствовал. Вот тебе, Вадик, как воздается за весь твой ловеласовский пыл. Наверняка думал, что Грищенко Софья Андреевна от тебя в восторге, как все остальные безмозглые куклы. А она вот возьми да во вражеский лагерь подайся. И не к кому-нибудь, а к самому Снимщикову, который готов был ее…

Олег снял телефонную трубку, заученно набрал номер и долго ждал, когда ему ответят. Потом младший следователь Игорь Гайкин невнятно мямлил минут пять про то, что все на выезде, что он не в курсе и что у него дел по горло, за которые с него три шкуры сдерут, и вместо того, чтобы разгребать все это добро, он отвлекается.

– Липатов где? – не выдержал Снимщиков, повысив голос.

– Где-то по коридору мотается. Хотите, найду? – обретя надежду, оживился Игорек.

– Хочу!

– Уже бегу!

Бегал он так же, как и говорил. Снимщиков устал стоять в прихожей, рассматривая себя в старом зеркале. Наконец кабинетная дверь у Гайкина хлопнула, и через секунду Липатов произнес:

– Слушаю, Олег.

– Привет для начала, – проскрипел недовольно Снимщиков, рассмотрев вдруг, что не так уж он и строен. Во всяком случае, пару килограммов не мешало бы согнать. – Что там у Сочельниковых снова?

– Снова труп, прикинь! – Вадим тяжело вздохнул. – Хорошо, что хоть преступника видели соседи, а то бы ты опять к той девчонке докопался. Поэтому звонишь?

– И поэтому тоже. – Олег не стал спорить, только покосился в сторону кухни. Соня не подавала признаков жизни, может, прислушивалась к разговору. – И кого же видели соседи?

– Мужчину! – поделился своей радостью Липатов. – Не все спали, оказывается, в эту ночь как убитые.

– Это ты на кого намекаешь?

– На тебя, на кого же еще! Звонил минут десять, бесполезно. Или ты снова к Таисии вернулся?

– Нет, дома был.

– А чего трубку не брал?

– Да не слышал, чего пристал! Давай по существу, что за мужика видели? Еще один бомж? Приметы есть или так, вода одна? – Снимщиков снова оглянулся себе за спину и, понизив голос почти до шепота, спросил: – Как думаешь, это ее сообщник?

– Чей? – не понял Липатов, потом до него дошло, и он поспешил возмутиться: – Опять ты за свое! Чего ты прицепился к этой Грищенко?! Всем давно понятно, что она не убийца! Один ты все никак не угомонишься. О чем только думаешь, не знаю!

– Я думаю, что это мог быть ее сообщник, – преподнес он Липатову свой сарказм в виде версии и тут же раздраженно бросил трубку.

И зачем так сказал, спрашивается? Ведь только сказал, как тут же сам во все и поверил. Чтобы не заходить слишком далеко, вернулся на кухню. Глянул сердито на притихшую гостью и, уперев кулаки в бока, которые с чего-то вдруг показались ему несколько заплывшими, грозно потребовал: