Среди проклятых стен - Лорен Блэквуд

Однако на этот раз все было иначе. С каждым щелчком ножниц моей голове становилось легче. Наверное, будучи служанкой, Сабе не раз приходилось заниматься подобным, но сейчас она делала это не из-за работы. А потому, что ей… было не все равно.

Закончив стричь и причесывать меня, она жестом показала мне раздеться. Сначала я мешкала, а потом, заперев дверь спальни, стащила с себя одежду и положила ее на кровать. Только амулет оставила на месте – после того первого Пробуждения я больше не собиралась его снимать.

Саба протянула мне сосуд и показала на своих руках круговые растирающие движения. Я кивнула, после чего она помогла мне забраться в кадку. Внутри сосуда, судя по запаху, был сахар, смешанный с ароматными маслами. Она вылила мне на голову воду – горячую, но не обжигающую. Я взяла немного смеси в руки и начала ее втирать. Это было… Я никогда не испытывала ничего подобного. Смесь оказалась менее шершавой, чем песок, а шелковистый след масел дарил неземное блаженство. Тем временем Саба принялась натирать мне кожу головы маслом без сахара, и я даже была вынуждена остановиться, чтобы насладиться происходящим.

Если бы меня попросили расставить по местам самые приятные ощущения на свете, то массаж головы с небольшим отставанием занял бы третье место, сразу после чувства полного желудка и возможности спокойно опорожнить кишечник. Одним словом, это было чудесно. Я закрыла глаза, чтобы лучше запомнить ощущение нагревающегося при трении масла, успокаивающие ритмичные движения по коже головы, удовольствие от того, что пальцы наконец свободно скользят по всей длине волос, не натыкаясь на колтуны.

К концу мытья я ощущала себя так, словно скинула десять фунтов проблем и песка.

Честно говоря, я даже не помнила, чувствовала ли я себя когда-нибудь настолько чистой. Однако решила слишком много об этом не думать, иначе могла расплакаться.

Саба окатила меня несколькими ведрами холодной воды – вынести это было бы куда сложнее, не будь моя комната нагрета с помощью амулета. Потом заставила меня снова одеться и усадила напротив зеркала, чтобы заплести альбасо: тонкие и толстые косы чередовались спереди и переходили в копну кудрей на затылке. Кудри. Настоящие кудри, а не просто пушащиеся завитки. Прическа выглядела мило. Я выглядела милой. А еще здоровой, и… намного лучше, чем за всю свою жизнь.

Мое ничем не примечательное лицо вряд ли можно было сильно улучшить, хотя с моей стороны, наверное, было глупо отказываться от предложенного Сабой макияжа. Тем не менее прежде чем растворяться в чужом представлении о совершенстве, нужно было немного привести себя в порядок. Пока я чувствовала себя собой, только чище.

А вообще мне было хорошо. Хотелось верить, что и остальные умели ценить чистоту и приличный внешний вид. Я-то уж точно. Вся процедура заняла несколько часов, но результат стоил каждой потраченной минуты. Наверное, это было лучшее, что когда-либо происходило со мной.

– Спасибо, Саба, – выдохнула я. Затем коснулась волос – секущиеся поврежденные кончики сменились относительно мягкими прядями – и посмотрела на довольное выражение лица моей подруги в зеркале. – Можешь себе представить? Все это время я молчала.

Саба охнула и склонилась над моим стулом, ее плечи затряслись. Я вскочила и уперлась коленом в сиденье, желая узнать, что же случилось, но гримаса испуга быстро сменилась широкой улыбкой. Она смеялась. Зрелище было настолько радостным и заразительным, что я мгновенно, поддавшись порыву, присоединилась к ней.

– Для меня ты, наверное, лучший человек, – поделилась я, схватив ее за – ничего себе! – поразительно жесткое плечо. – У тебя такие твердые мышцы. Видимо, оттого, что Магнус заставляет тебя выполнять всю тяжелую работу.

Саба закатила глаза, но при этом на ее губах играла легкая снисходительная улыбка.

– Мне пора возвращаться к работе, пока Магнус снова не сошел с ума, – сказала я, подавшись вперед. И замерла. Не будет ли Саба против объятия?

Нет. Мне не хотелось переступать личные границы своей единственной подруги. К тому же я и сама была в объятиях не искушена, а потому боялась все испортить.

– Только давай я сначала помогу тебе прибраться, – предложила я, на что Саба, вскинув руки, покачала головой. Затем с усмешкой вручила мне мою корзину с инструментами, выпроводила из комнаты и захлопнула за мной дверь. Я оказалась перед собственной закрытой спальней.

В этом доме все были очень странными. Но Саба, во всяком случае, в хорошем смысле.

Я стала спускаться. Поездка в город, дневной сон, сильное запоздалое преображение – большую часть дня я не работала. С другой стороны, я никогда не устраивала себе выходной. При этом можно было бы в полной мере воспользоваться тем, что в моем распоряжении имелся более мощный амулет.

Как только я сошла с лестницы и завернула за угол, до меня донесся странный звук, похожий на тугие щелчки какого-то инструмента. Я слышала его и раньше, в первую ночь здесь – ночь настолько пугающую, что я практически забыла: она началась с прекрасной музыки. Я пошла на звуки мелодии и обнаружила Магнуса за маленьким пианино. Инструмент, как и все предметы, которые ему нравились, был искусно украшен. Остальную мебель закрывали белые простыни, а сквозь раскрытые шторы в комнату проникал яркий солнечный свет. Кружащая в его лучах пыль походила на волшебство и выглядела почти неосязаемой. В комнате, как и в других помещениях, было холодно, но сегодня воздух почему-то казался чуточку теплее.

Я поставила на пол корзину и облокотилась на пианино, некоторое время наблюдая за игрой Магнуса, а потом сказала:

– У вас сломано пианино.

Магнус вскинул глаза, потом еще раз, уже внимательнее, посмотрел на меня и пропустил несколько нот, словно не ожидал меня увидеть. Или, скорее всего, удивился тому, что я действительно подготовилась к вечеру. Я издала смешок, и он залился краской, одарив меня застенчивой улыбкой, после чего продолжил играть.

Не знаю, почему я рассмеялась. В том, что я его напугала, не было ничего смешного.

– Хорошо выглядишь, – заметил Магнус. Складывалось впечатление, будто он не закончил свою мысль. Но вместо того чтобы договорить, принялся теребить край листа, то складывая, то разворачивая ноты.

– Э-э, спасибо. Саба подрезала мне волосы. – И сейчас они находились в лучшем состоянии, чем за все эти годы, но ему необязательно об этом знать. – Похоже, она всецело предана вам. Надеюсь, вы хорошо ей платите.

– О, Саба получает все что захочет. То, что принадлежит мне, принадлежит и ей.

Я в этом сомневалась, однако с Магнусом лучше было решать вопросы поочередно.

– Я имела в виду плату за работу.

– Ей не платят. Она имеет такой же доступ к моему состоянию, как и я. Одно из преимуществ быть старым другом, – сказал он, продолжив исполнение быстрых канонических нот. – И, кстати говоря, это клавесин, а не пианино. – Он играл молча еще некоторое время. – Ты хуже любого призрака в этом доме, Андромеда. Хочешь напугать меня своим неожиданным появлением и расспросами?