Среди проклятых стен - Лорен Блэквуд

Его недовольный вид медленно, словно он не привык делать это искренне, сменился улыбкой.

– Я лишь хотел сказать, что запах человека не имеет значения.

Я уже не помнила, о чем шла речь до этого, поэтому некоторое время мы сидели молча. Я сжимала губы, чтобы не заулыбаться. Просто я слишком сильно наслаждалась нашей милой беседой. Затем развернулась лицом к инструменту – как он его назвал? Квалесин? – и провела пальцем по его отделке.

– Спасибо вам за крем и масла, – сказала я в попытке сменить тему, чтобы не чувствовать себя такой… окрыленной.

– Благодари Сабу, только она разбирается в подобных вещах. – Он поглядел на меня. – А теперь, пожалуйста, не могла бы ты переворачивать страницы?

Я улыбнулась. Исходившее от его тела тепло, которое я ощущала даже сквозь свитер, вызывало восхитительно сладостные мурашки на коже.

– Раз уж вы так любезно просите.

Магнус наклонился, поднял с пола тетрадь и раскрыл ее на нужном музыкальном произведении, загнув страницы назад и немного смяв корешок.

– Ты умеешь читать?

– Ноты? Нет. Джембер обучал меня гимнам устно.

– Тогда я кивну, когда буду готов, хорошо?

Я кивнула в ответ и, приготовившись, подалась вперед.

Он заиграл.

Звучавшая музыка была похожа на льющееся масло – медленная, плавная, но при этом непредсказуемо небрежная. Не его игра, а сама мелодия. Ее смысл. Словно любовная история посреди переполоха.

– Я только мешаю, – сказала я, когда его теплая рука потянулась мимо меня к клавише с высокой нотой.

– Ты никогда не мешаешь, – ответил Магнус, и эти слова показались мне чем-то большим, чем правда.

В следующий миг он кивнул, и мое сердце, как бы глупо это ни было, бешено заколотилось, сбавив темп, лишь когда я благополучно перевернула страницу и услышала, что он спокойно продолжил играть.

– Переворачивать страницы всегда так тяжело?

Магнус рассмеялся и пропустил пару нот. Похоже, смех давался ему все лучше. Он звучал более естественно.

– А ты как думаешь, почему я поручил это дело другому?

– Избавляться от Воплощений Сглаза куда проще.

– Для тебя – безусловно. Ты продвинулась в этом деле дальше всех дебтер.

Я уже начала переворачивать страницу, когда Магнус недовольно цокнул языком, будто прогонял кошку со стола.

– Вы кивнули! – возразила я.

– В другую сторону, это реплика.

– Что за реплика?

– Верни на начало!

Моя рука метнулась к другой странице, но дернула ее слишком резко – и тетрадь упала на клавиши. Магнус вовремя убрал руки и засмеялся. Не со злобой или сарказмом, а с очаровательной искренностью, как мальчишка, услышавший самую смешную шутку на свете. Его смех был заразительным, пробуждавшим во мне желание рассмеяться в ответ.

Наверное… я могла бы выжить за счет одного этого смеха, если бы для выживания в этом мире не требовались деньги.

Я пихнула его в руку.

– Я же вам сказала: я не умею читать ноты.

Магнус обнял меня за плечи одной рукой, и у меня перехватило дыхание – мне с большим трудом удалось его восстановить.

– Для первого раза ты справилась прекрасно, – сообщил он, продолжая широко улыбаться, и потянулся вниз, чтобы подобрать с пола тетрадь. Для этого ему пришлось убрать руку – я мгновенно ощутила ее отсутствие. Он уже выпрямлялся, когда застыл на полпути, глядя куда-то поверх меня.

Я обернулась и увидела кровь, стекавшую по стенам с потолка. Изготовить амулет было намного проще в момент активности Воплощения. Мне нужно было зачистить его до того, как оно стихнет.

– Оно больше не причиняет вреда, – сказал Магнус, стоило мне встать. – Останься.

Его слова вынудили меня на время замереть. Я посмотрела на Магнуса: он по-прежнему сидел на скамейке, в его глазах читалась надежда, как в тот вечер, когда он вручил мне шоколадные конфеты. Этот взгляд будоражил меня как ни один другой. Он просил всего-навсего о человеческом общении, контакте глаз, какой-то дружеской близости. И я была единственной, кто мог ему это дать. В некоторой степени я чувствовала себя эгоисткой, поскольку отказывала ему в том, что сама принимала как данность каждый день. Однако освобождение этого дома – единственный способ его спасти, чтобы больше никогда ему не пришлось полностью зависеть от одного- единственного человека.

С другой стороны, я считала себя эгоисткой по иной причине… из-за нежелания его спасать. Мне хотелось оставить этот прекрасный, полный надежды взгляд лишь для себя.

С моих губ сорвался вздох отвращения к самой себе, и я увидела, как лицо Магнуса поникло. Мне тут же захотелось стереть последние несколько секунд и начать все заново, без этого опрометчивого звука.

– Магнус… – начала я.

– Ты права. – Он порывисто встал, больше не глядя на меня. Лишившись установившегося между нами контакта, я почувствовала, как у меня сдавило горло. – Очищение дома от Сглаза куда важнее. Оставлю тебя работать.

С этими словами он ушел. Вот так запросто – ни минуты не колеблясь и не глядя в мою сторону. А я из-за кома в горле даже не смогла окликнуть его.

Весь оставшийся день Магнус просидел в своей комнате, поэтому следующим утром я, одевшись, прямиком направилась туда, где могла найти его наверняка, – в библиотеку. Шторы на высоких окнах были задернуты, свет сквозь них почти не проникал – если б я жила в этой комнате, решила бы, что сейчас еще ночь. Магнуса нигде не было видно, однако на маленьком столе стояла грязная тарелка. К тому же такое количество зажженных свечей было опасно оставлять в комнате, полной книг, так что он не мог уйти далеко.

Внезапно книга слетела с полки и в открытом виде приземлилась на кресло Магнуса. Я инстинктивно схватилась за нож.

– Магнус? – Тишина. Я вдруг почувствовала себя глупо. Книги, слетающие с полок, были нормальным явлением в проклятом доме… я так полагала.

Наверное, это дело рук той кровавой женщины с рисунка, над которым работал Магнус в первый день моего пребывания здесь. Библиотекарь – так он ее назвал. Это ведь она оставляла ему послания с помощью книг?

Я подошла к креслу, взяла раскрытую книгу и стопку других под ней и села, положив их себе на колени. В верхней книге часть отрывка была обведена темными чернилами – нет, не чернилами, осознала я, погладив пальцами страницу. Та смазалась под подушечками пальцев, которые теперь отсвечивали красным в свете камина. Как если бы Библиотекарь прикоснулась пальцем к своим окровавленным губам и провела им по листу.

Дерзкая, смолкни! Меня не серди, или я тебя брошу…[9]