Родственный обман - Эльвира Плотникова

— Да, Мартин, буду.

Дрова в камине почти прогорели. Маленькие язычки пламени лизали серые угли. Даниэль смотрел на огонь и крутил в руке бокал с красным вином. Контрабандное бордо урожая 1989 года, по исчислению чужого мира, разумеется. От хандры оно не спасало. Стоило прикрыть глаза, и воображение тут же рисовало образ, который Даниэль пытался забыть. Бесперспективное занятие.

Тонкий абрис лица, медовые волосы в высокой прическе, выбившаяся прядка на хрупкой шее, простое черное платье, подчеркивающее стройную фигуру и матово-белую кожу, босоножки на маленьких изящных ножках. И взгляд… Преданный, искренний, чистый. Ни одна женщина не смотрела на него с таким обожанием. И эта не посмотрит. О, если бы он встретил ее раньше!

Даниэль сдавил в кулаке тонкую ножку пустого бокала. Стекло треснуло и осыпалось на ковер.

— Сибаритствуешь?

Мартин, как обычно, появился без предупреждения и без доклада. Ему единственному было позволено нарушать покой и уединение герцога Аберкорна. Даниэль лениво взглянул на брата. Взъерошенный, определенно злой и взвинченный. И еще притащил какую-то корзинку и пристроил ее у камина на полу.

— Присоединяйся. Ты знаешь, где взять бокал.

— Нет, мне чего-нибудь покрепче. — Мартин рухнул в соседнее кресло. — Прикажи принести арманьяк.

Даниэль усмехнулся и отдал необходимые распоряжения. Мартин не спешил делать первый глоток, согревая в руках бокал с янтарным напитком.

— Может, сигару?

— Иди к черту.

Даниэль прекрасно знал, что Мартин на дух не переносит табачный дым, но неизменно предлагал ему сигару под арманьяк.

— Новый рекорд? Думал, ты еще утром сбежишь из дома.

Мартина передернуло.

— Не вышло, — признался он и сделал первый глоток.

— Сочувствую. Тетушка одна десяти девиц стоит, а их там у тебя?..

— Четверо. И матушка. Плюс чудовище, которое я сам притащил в дом.

— Чудовище? Марти, вы всего два дня женаты, а Эмилия уже превратилась в чудовище? — хохотнул Даниэль.

Мартин тихо застонал и снова пригубил арманьяк. Похоже, ему пришлось нелегко. Надо же, брат может организовать работу целого предприятия или призвать к порядку разбушевавшихся адептов в ордене, но с женщинами он предпочитает сдержанность и поиски «подхода». Мартину нетрудно показать матери, кто в доме хозяин, но он признавался, что потом на душе гадко, как будто несправедливо обидел маленького и беззащитного ребенка. Даниэль справедливо замечал, мол, леди Айрин сама кого хочешь обидит, мало не покажется, однако не осуждал брата. С сестрами же обычно проблем не было. А вот Эмилия… Эмилия — загадка и вызов. Видимо, Мартин боится напугать ее чрезмерной властностью. Предпочитает, чтобы жена испытывала к нему уважение, а не страх.

— Чудовище — это звереныш, подарок жене, — пояснил Мартин, отчего-то не спуская пристального взгляда с корзинки. — Мелкий, противный, вездесущий, грызущий, гадящий… — он перевел дыхание, чувствуя, как заводится, — дракоша.

— Ого! — присвистнул Даниэль, как обычно играя монеткой. — Щедрый подарок. Так малышка Эмилия тебе дала? И она весьма неплоха в постели?

Как он и предполагал, довести брата до точки кипения сейчас легче легкого. Пара пренебрежительных слов о его жене — и раздражение, копившееся весь день, превратилось в гнев. Мартин побледнел, потом побагровел, напрягся, свел брови и раздул ноздри.

— Ты подмешал приворотное зелье?

Рычащее шипение удивило. Как будто Мартин боялся повышать голос. Даниэль внутренне собрался и приготовился к неминуемому взрыву. А вслух произнес как можно небрежнее:

— Зелье имело место быть.

Мартин выдернул его из кресла, схватив за грудки, тряхнул, оттолкнул и с размаха ударил кулаком по лицу. Целился в нос, но Даниэль успел слегка повернуть голову, и удар пришелся на скулу и бровь. Вот уж когда понимаешь значение фразы «искры из глаз»! Смягчить падение не удалось — перелетев через кресло, Даниэль весьма чувствительно приложился об пол. Да так и остался лежать, картинно раскинув руки. Все внутренности отбил! И на затылке теперь будет шишка!

— Увернуться не мог?! — взревел Мартин, одним прыжком очутившись возле брата. — Вставай! Живо!

«Бровь таки рассек, паршивец», — досадливо подумал Даниэль, ощущая теплую струйку крови на виске, и огрызнулся:

— Спасибо, не хочется. Если тебе полегчало, будь добр, попроси слуг принести какую-нибудь чистую тряпку и лед.

Конечно, он мог бы увернуться и даже ответить на удар. Драка получилась бы знатная, уровень мастерства у обоих братьев примерно одинаков. Но какой смысл в разбитых носах и переломанной мебели? Даниэль отлично знал, брат не будет бить лежачего. Достаточно дать ему выпустить пар, и пусть любуется подбитой физиономией, от Даниэля не убудет. Тем более что заслужил.

Лед принесли быстро. А вместе с ним и бинты, и дезинфицирующий раствор, и кровеостанавливающий порошок, и пластырь. Чертыхаясь сквозь зубы на шипящего от боли Даниэля, Мартин обработал ранку, стянул края пластырем и шлепнул сверху мешочек со льдом.

— Может, врача? — мрачно спросил он, подавая брату бокал с арманьяком. — Пусть залечит сразу, ерунда же.

— Вот именно, ерунда, — отозвался Даниэль, снова устраиваясь в кресле. Лед он придерживал одной рукой, а в другую взял бокал. — И так заживет. А тебе — немой укор. Нечего руки распускать.

— Ну, знаешь ли! — вспылил Мартин. — На себя бы посмотрел, если б я с тобой такое же провернул!

— Успокойся уже. Справедливость восторжествовала. Все, мир?

— Иди к черту! — от всей души пожелал Мартин.

И тут же бросил опасливый взгляд на корзинку. Да что у него там? Спросить? Нет уж, пусть сам рассказывает. Сейчас важнее другое.

Даниэль довольно улыбнулся:

— И это я еще не договорил. Если будет второй раунд, будь добр, бей не по лицу. Договорились?

— Что еще?

— Зелье было, но не приворотное.

— А какое?!

— Легкий наркотик, снимающий барьеры в поведении. — Даниэль искоса наблюдал за братом, но тот уже не пытался ринуться в бой. — То есть вы сделали то, что хотели. Только отказавшись от излишней стыдливости и предрассудков.

— Вы? — Мартин снова напрягся. — То есть… оба?

— Ты сегодня удивительно догадлив.

— Хватит язвить, без тебя паршиво.

— Верю. — Даниэль сочувствующе взглянул на Мартина. — Тетушка злобствует?

— Пыталась. Теперь симулирует сердечный приступ.

— Марти! Что ж ты такого сотворил? — Даниэль пришел в неподдельное восхищение. — Помнится, в последний раз она слегла, когда ты не позволил отправить Флоренс в пансион. Что на этот раз?