Ночные кошмары и фантастические видения - Стивен Кинг

Я хочу сказать что все остановились. Все начали оглядыватьсяпо старанам чтобы понять что ани делают. Мир начил находить на ос в гнездеБобби каторый паказал мне он где ани не так кусаются. Прашло три года пахожихна бабье лето. Люди начали сабираться вместе как втой старой песне каторайговорилась давайте все собиремся вместе пряма сичас, ну как хотели все хиппи,ты нет, любов, цвиты и Стп

Принял дозу побольше. Впечатление такое, что сердцевыскакивает через уши. Но если я полностью сконцентрируюсь, направлю всю своюсилы Да, это было вроде бабьего лета, вот что я хотел сказать. Бобби продалжалсвои ис… иследавания. Ла-Плата. Социаолагические ивсе такое. Помните старогошерифа? Толстого стараго республиканца каторый так мог падражать РодниЯнгбладу? Как Бобби сказал что у нево первые симптопы болезни Родни?

Сконцентрируй все свои силы кретин Это был не только он;оказалось, что в этой части Техаса много чего происходит. Я имею в виду болезньвсе святых, вот кого я имею в виду.

Втечение трех лет мы с Бобби были там. Создалиновуюпруграмму. Новую схему с кружками. Я увидел что происходит и вернулсяобратно сюда. Бобби и его ассистенты остались там. Один застрилился сказалБобби когда приезжал сюда.

Подождите одну чер Хорошо. Последний раз. Сердце бьется так,что мне трудно дышать. Новая схема, последняя схема только показала все, когдаее наложили на схему тихотрясения. Схема тихотря-сения показывает количествонасилея сокращается когда приближаешься к Ла-Плате: схема болезни Альцгеймерадимонстрирует резкий рост старческого маразма мере преблежения к Ла-Плате. Людистановятся там глупыми очипь маладыми. Бобо и я старались быть осторожнымиследующие три года, пили только менеральную воду «Перрье» и дождь насидидлинные площи. Поэтому никакая война когда весе астольные начали делатьсяглупыми мы астались как ранше и я приехол сюда потому што он мой брат е помнюево име

Бобби

Бобби когда он прешел ка мне плача и я увидил Бобби я люблютибя Бобби он скозал извени миня Баувау извени миня я сделал мир полным дуракови критинав и я ответил луше дураки и критины чем сгаревший шар ф козмозе и онзаплакал и папрасил миня вспрыскнуть иму спициалной воды и я сказал да и онспрасил запишу ли я все што слу-шилось и я сказал да и мне кажетца запесал нони помню потаму что вижу слова и не панимаю што они значет У миня есть Боббиего завут брат и я видел и напесал и есть бокс куда Бобби скозал полныйхарошева воздуха сохронится мильон лет пращай пращай навсегда брат бобби ялюблу тибе ты не венават я люблу тибя пращаютибя люблутибя согрешил ради (всигомир), твой Арт

Мисс Сидли была училкой.

Маленькая женщина, которой приходилось тянуться на цыпочках,когда она писала в верхней части доски, что она сейчас и делала. За ее спинойникто из учеников не хихикал, и не шептал, и не сосал исподтишка конфету, прячаее в кулачке. Они хорошо знали убийственные инстинкты мисс Сидли. Мисс Сидливсегда могла сказать, кто жует резинку на задней парте, у кого в карманерогатка, кто просится в туалет, чтобы меняться там бейсбольными фишками.Подобно Богу, она всегда знала все обо всех.

Волосы у нее седели, и корсет, которым она поддерживаласлабеющий позвоночник, четко просматривался сквозь легкую ткань ее платья.Маленькая болезненная женщина с глазами-буравчиками. Тем не менее ее боялись. Оее язычке в школе ходили легенды. Когда она устремляла взгляд на того, ктохихикал или шептал, самые крепкие ноги делались ватными.

Теперь, выписывая слова, правописание которых сегодня надлежалопроверить, она размышляла о том, что успех ее долгой педагогической карьерыможно выразить вот этим простым повседневным действием: она могла совершенноспокойно поворачиваться спиной к классу.

– Каникулы, – назвала она слово, заполняя доску четкимибуквами. -Эдвард, пожалуйста, составь предложение со словом «каникулы».

– Я ездил на каникулы в Нью-Йорк, – пропел Эдвард. Затем,как учила мисс Сидли, повторил слово по слогам: – Ка-ни-ку-лы.

– Очень хорошо, Эдвард. – Она начала следующее слово.

У нее были, конечно, свои маленькие хитрости: успех, твердоверила она, зависит от мелочей в такой же степени, как и от главного. Этотпринцип она неуклонно проводила в жизнь в классе, и он никогда не подводил.

– Джейн, – спокойно произнесла она.

Джейн, украдкой рассматривавшая картинки в хрестоматии,подняла глаза с виноватым видом.

– Пожалуйста, немедленно закрой книгу. – Книга захлопнулась;бледными от ненависти глазами Джейн уставилась в спину мисс Сидли. – Останешьсяв классе на пятнадцать минут после звонка.

У Джейн задрожали губы:

– Да, мисс Сидли.

Одним из ее трюков было умение ловко пользоваться очками.Весь класс отражался в ее толстых стеклах, и, втайне она всегда наслаждаласьвидом виноватых, перепуганных физиономий тех, чьи мелкие шалости онаразоблачала. Теперь она заметила, как бледный, искаженный очками Роберт запервой партой сморщил нос. Она промолчала. Пока. Роберт сам попадется накрючок, если просунуть его чуть дальше.

– Роберт, – она чеканила слоги, – Роберт, пожалуйста,составь предложение со словом «завтра».

Роберт задумался над задачей. Класс разморило на яркомсентябрьском солнышке. Электрические часы над дверью извещали, что остается ещеполчаса до желанных трех, и единственное, что не давало детям уснуть надтетрадками по правописанию, была зловещая спина мисс Сидли.

– Я жду, Роберт.

– Завтра случится что-то плохое, – сказал Роберт. Словазвучали абсолютно безобидно, но мисс Сидли, которая, как и все блюстителидисциплины, обладала развитым седьмым чувством, они крайне не понравились. –Зав-тра, – закончил Роберт. Руки у него аккуратно лежали на парте, и он сновасморщил нос. А еще едва заметно улыбнулся краешком рта. Мисс Сидли вдругощутила необъяснимую уверенность, что Роберту известен ее трюк с очками.

Ну что ж, прекрасно.

Она начала молча выписывать следующее слово – ее прямаяспина говорила сама за себя. Она внимательно следила краем глаза. Скоро Робертпокажет язык или сделает этот отвратительный жест пальцем, который они всезнали (кажется, даже девочки теперь знают этот жест), просто чтобы проверить,действительно ли они видит то, что он делает. Вот тогда и последует наказание.

Отражение было слишком невелико, расплывчато и искажено. Иона вся сосредоточилась на слове, которое писала, следя разве что совсемкрохотным уголком глаза.

Роберт изменился.

До нее дошло лишь слабое отражение, просто пугающеемимолетное превращение лица Роберта во что-то… иное.