Родники Пустоши - Зоряна Лемешенко

солнечной магии может приворожить? — хитро глянул он на меня.

— В какой-то степени да, как и любая другая забота.

— А кто кого сейчас привораживает? — спросил он меня, не отводя взгляд, и магией нагрел воду в небольшом пузатом чайнике.

— Думаю, мы квиты… — я закончила менять пелёнки и мыть мелкую попу.

Сын смотрел на меня ярко-голубыми глазами и счастливо улыбался, а у меня сердце зашлось от созерцания этой беззубой улыбки от самого прелестного в мире малыша. Я взяла его на руки и взглянула на Лео.

— Ты не мог бы отвернуться? Я хочу покормить.

— Корми, я ведь не мешаю, — пожал плечами мужчина, и не думая отворачиваться.

— Лео! Я как бы стесняюсь!

— Тебе напомнить, что между нами было и стесняться уже в общем-то нечего? Да и моей самой большой мечтой было видеть, как ты кормишь нашего ребёнка…

Я уставилась в его светло-серые глаза, не в силах хоть что-то произнести. Вот и настал тот самый момент, который я всё откладывала, собираясь с духом. Но Леонардо решил не ждать.

Я дрожащими руками поудобнее взяла сына и немного повернулась, чтоб прикрыть его полой домашнего халата. Язык ещё не желал ворочаться, но я, хоть и с трудом, произнесла:

— Как ты узнал?

***

А как это можно было не узнать, если Леонардо его чувствовал, если смотрел в его кукольное личико и видел свои черты, если его магия тянулась к отцовской, а на лысой голове проклюнулся рыжий пушок?!

— Алекса, я ведь не слепой…

Но едва не ослеп от этой идиллистической картины: сонная и слегка помятая Алекса держала на руках его сына, и тот, сладко причмокивая, принялся завтракать раньше взрослых. Такая забавная женщина Алекса: отвернулась, чтоб Леонардо не увидел её сочных прелестей. Да он уже рассмотрел, пока она спала. Разве можно такую тонкую сорочку надевать на такую грудь?! Да ещё и на кряхтение малыша белая ткань пропиталась заструившимся из груди молоком… В общем, мужчина еле выдержал, но теперь всё его тело аж гудело от представшей красоты, которую он всё же не рискнул трогать.

Его красавица явно была не готова к разговору, вздыхала, часто моргала, смотрела и отводила взгляд. Тогда Леонардо взял ситуацию в свои руки.

— Почему ты не сказала? Нет, почему… Как ты оказалась замужем за другим?

— Потому что я была уверена, что ты бросил меня.

Он задохнулся, услышав такое. Бросил на неё недоумевающий взгляд.

— Как ты могла подумать?

— Твой отец… Он из темницы привёз меня в парк, где ты и Кристанна обнимались, целовались… В общем были вполне влюблёнными и жизнерадостными.

— Но такого не было!!! — вскричал он, а Алекса зажмурилась. Леонардо смягчил тон, — прости, прости! Но ведь это правда!

— Теперь я знаю, — тихо сказала она.

— Что значит "теперь"? — не понял мужчина.

— Там был не ты, а другой человек в твоём обличии. Я узнала это недавно. А ещё я была при смерти стараниями Бертольда, меня спас Альберто. И в благодарность ему я стала его женой.

И по её взгляду, в котором смешалось слишком многое, Леонардо всё понял. Но спокойно принять это он не мог…

Глава 31

Произошло то, чего я так боялась. Леонардо сначала застыл, выпучив на меня глаза, потом закрыл их и глубоко вдохнул, а затем вокруг него заискрилась магия, при чём такая, которой я ещё не видела. Я испуганно прикрыла собой малыша.

— Ну Альберто, ну паршивец… Я тебя достану и из-под земли, и с небес, и из нового тела вытрясу… Где ты там спрятался от меня, — зашипел бывший инквизитор.

— Лео, не надо! Ну пожалуйста! — меня накрыло волной беспокойства, потому как этот мужчина мог действительно сделать что угодно, — Да послушай же меня! Он раскаялся, он всё мне рассказал!

— Раскаялся?! Да я чуть не сдох! Сначала папаша издевался надо мной, заковав в кандалы, потом я вырвался и увидел обугленный труп, который был записан под твоим именем! Ты представляешь, что я испытал? Но я всё равно искал тебя! Я не поверил! Не смирился! И нашёл…

— Лео… — слёзы брызнули из глаз от боли, что пронзила сердце.

— Знаешь, где нашёл? У алтаря, ты вышла замуж у меня на глазах, да и, оказывается, в тебе уже рос мой ребёнок…

— Я знаю, теперь знаю…

— Почему ты никогда не верила в меня, Алекса? — я не смогла выдержать прожигающий насквозь взгляд Леонардо и прикрыла веки, — как ты могла подумать, что я тебя предал.

— Прости… — мне нечего было сказать ему в своё оправдание, — просто… Я ждала тебя так долго, а тебя всё не было. А потом Бертольд…

Я заплакала навзрыд, а малыш, наевшись, решил поддержать компанию и тоже поспешно скривился. Я подняла его вертикально и прижала к себе, не имея ни малейших сил смотреть в глаза охотнику. Он был прав, тысячу раз прав: я уже несколько раз доказала ему, что могу плести у него за спиной интриги, могу его очень быстро заменить на другого, а он всегда был за меня.

Я пыталась взять себя в руки и прекратить позорную истерику, но никак не выходило. Я стала слишком чувствительной и плаксивой.

— Пожалуйста, не тронь Альберто… — всё же попросила я, шмыгнув носом.

— Защищаешь? — голос Леонардо вдруг оказался совсем близко.

— Мне кажется, он расплатился сполна своей гибелью…

Охотник тяжело вздохнул и вдруг привлек меня к себе спиной, обнял меня и Анджело обеими руками и замолчал. Я не знаю, сколько бы мы так сидели, но трогательный момент прервал Анджело, срыгнув мне на плечо.

***

Ну сынок, весь в мать! Леонардо улыбнулся, глядя на курносую мордашку, что так бессовестно прервала момент единения семьи. Да, именно семьи, потому что никаких других вероятных сценариев развития событий мужчина не предполагал. Был только один вопрос, что беспокоил его. Альберто явно глубоко проник под кожу его возлюбленной, даже в момент выяснения таких тяжёлых обстоятельств, которые обрушились на них, она не забывала защитить усопшего мужа.

От Леонардо не скрылось, как напряглись плечи девушки, когда он обнял её. Не хватал за все места с пошлыми намерениями, а в порыве чистейших эмоций привлёк к себе её и сына. Её тяготили чужие касания. Ревность опять вскипела, обжигая всё внутри. А как быстро она отдалась Альберто?

— У тебя было что-то с Альберто, пока мы были вместе? — не удержался от вопроса он, когда Алекса, освободившись из его объятий принялась приводить в порядок малыша, а потом себя.

— Нет, конечно! — гневно сверкнули её