Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

замечаемый Ричард неподвижно стоял на пороге, окидывая взглядом разворачивающуюся перед ним картину. Он не увидел брата сразу, но большинство из присутствующих были ему знакомы. По крайней мере, мужчины, женщины являлись чужими, но всех их объединяла крайняя юность и некоторая вызывающая привлекательность. Они казались развлекающимися, каждый на свой лад. Звук густых голосов слишком сильно разносился, создавая шум, в котором ничего не удавалось разобрать. Одна из пар кружилась в танце, по всей видимости, позабыв и не принимая во внимание давнее прекращение исполнения музыки менестрелями Эдварда. Другие наблюдали, как несколько человек с ложки поят элем маленького медвежонка, кто-то выставил перед детенышем мелкую чашу с медовухой, а когда тот начал шататься и кружиться, то вызвал общий смех. Но в центре внимания находилась игра в кости, развернувшаяся на полу, посредине комнаты. Среди насмешливых высказываний и поощрительных аплодисментов одна из играющих женщин приподняла верхнюю юбку платья, медленно снимая с колена шелковую бахрому подвязки. Ее туфли, кушак и кольца уже лежали сброшенными в кругу, на глазах Ричарда она присоединила к их нагромождению конфискованную подвязку, добившись тем самым от зрителей хмельных поощрительных хлопков.

У ног Ричарда в кругу просачивающейся в материал пола луже лежала пустая бутыль из-под вина, чтобы закрыть за собой дверь, он отшвырнул ее ногой в сторону. В этот момент его взгляд выхватил вихрь блестящих светлых волос и, оглянувшись, молодой человек узрел Томаса Грея.

Тот не обращал ни малейшего внимания на игру в кости, всецело сконцентрировавшись на девушке, облаченной в яркое облегающее шелковое платье. Уголки рта Ричарда опустились, словно он только что попробовал нечто омерзительное. Как, во имя Господне, могут сыновья Елизаветы так охотно, даже горячо участвовать в кутежах Неда? Неужели их совершенно не смущает, что Эдвард столь открыто изменяет их матери? Это находилось за пределами понимания Ричарда, и он поймал себя на мысли о правоте Уорвика хотя бы в том, что Вудвиллы отравляют двор брата не менее уверенно, чем высыпанная соль - колодец или ручей.

Томас придвинул своего товарища к стене, вытянутой рукой преградив девушке дорогу, и сейчас потянулся, дабы демонстративно фамильярно разделить с ней вино из кубка. Не желая показывать, что заметил его присутствие, Ричард уже отворачивался, когда услышал, как Томас произнес громко разносящимся голосом: 'Это шутка не из числа приходящихся мне по нутру! Я хочу от вас извинений и прямо сейчас!'

Оглянувшись назад, Ричард увидел, что к Томасу с девушкой присоединился Гарри Стаффорд, герцог Бэкингем. Именно он, по всей вероятности, вызвал взрыв Томаса, хотя являл собой воплощенную невинность, непричастную к какому-либо из подобных намерений, произнося что-то слишком тихо, чтобы Ричард мог расслышать, и добродушно пожимая плечами. Вудвилл не казался успокоенным. Он шагнул к Бэкингему, на что последний, до сих пор улыбаясь, встряхнул головой. В это время Томас внезапно на него замахнулся. Молодой человек хотел нанести Бэкингему удар кулаком в живот, но в этот миг кто-то его отшвырнул, и рука Вудвилла встретилась только с воздухом. Потерявший равновесие Томас споткнулся и мог упасть, но быстро выпрямился и снова замахнулся.

Цели удар не достиг. Бэкингем благоразумно отступил от линии боя, и, тогда же, Ричард двинулся, схватил Томаса за руку и крутанул. Ему совсем не доставило труда припереть Томаса к стене, юноша был слишком изумлен для оказания сопротивления.

'В каком вертепе вы считаете себя находящимся? Это королевские покои, а не один из питейных домов Саутворка!'

Томас воззрился на него, не в силах поверить, что кто-то осмелился поднять на королевского родственника руку, как происходило сейчас. Но потрясение уже уступило место оскорбленности. На волне первого, самого мощного, побуждения он нащупал рукоятку своего кинжала.

Все преимущества принадлежали Ричарду, молодой человек был полностью спокоен и держал свой темперамент в узде. Пользуясь большей силой, чем в действительности требовалось, он перехватил руку Томаса, склонившись над ним так, что вес его тела препятствовал противнику в совершении даже легкого движения.

'Я бы даже желал, дабы вы вытащили из ножен этот кинжал', - презрительно сказал Ричард. 'Но вы не настолько пьяны, о чем мы оба знаем. Сейчас же возьмите себя в руки, прежде чем мы начнем привлекать чужое внимание!'

Томас моргнул, в его голове понемногу прояснялось. Впервые сосредоточив взгляд на Ричарде, он вдруг осознал, кто встал между ним и Бэкингемом. С узнаванием пришел и ужас, вызванный мыслью, что он чуть было не сотворил. Святой Боже, драка с Бэкингемом и так могла довольно дорого обойтись, но это! Если Нед когда-нибудь услышит...Данной догадки оказалось достаточно, дабы моментально отрезвить Томаса, он выглядел собирающимся быстро увериться, как в правоте Ричарда, так и в отсутствии посторонних наблюдателей.

Стоило ему почувствовать ослабление мышц Томаса, Ричард, отступив, отпустил его. Молодой человек выпрямился, уже начал удаляться, но потом очень тихо спросил: 'Предполагаю...предполагаю, вы захотите рассказать брату о...о всем этом?'

Наравне со светлой кожей матери Томас унаследовал от нее и характер, поэтому какие бы незначительные чувства его не посещали, они сразу же обжигали лицо юноши яркой краской. Сейчас он сильно покраснел, вплотную приблизившись к просьбе об одолжении ненавидимого им человека.

Ричард и не думал поступать таким образом, но причин снимать с плеч Томаса груз он также не видел. 'Если вы просите меня не делать этого, то я не в силах что-то обещать'. С оттенком ехидства юноша прибавил: 'Я бы решил, что вас больше встревожило то, что способен сказать Бэкингем. Ведь он тот, кого вы оскорбили сильнее'.

Тревога Томаса достигла почти смехотворного уровня. Оставив его разбираться с ней в меру имеющихся у Вудвилла возможностей, Ричард удалился.

Остановив слугу, он спросил его об Эдварде, но столкнулся лишь с извиняющимся неведением о местонахождении брата. Собираясь развернуться и покинуть покои, Ричард ощутил легкое прикосновение к своей руке.

Серо-голубые глаза, в точности такого же, как и у него оттенка, с игривым, но не до конца напускным удивлением смотрели на Ричарда.

'Всю жизнь мечтала оказаться свидетельницей чуда. Только не думала, что так скоро увижу подобное сегодняшнему падение Томаса Грея! Кем бы вы могли быть...Мерлином?'

Ричард узнал в собеседнице девушку, которую Томас так сильно пытался очаровать. Из-за этого он почувствовал по отношению к ней инстинктивное предубеждение, поймав себя на ее осуждении по причине характера предпочитаемого общества.