Евангелие от Зверя - Василий Головачев

Оставив на потом выяснение источников сведений о нем, Тарас заглянул в глубь себя, интуитивно вычислил мостики третьей сигнальной системы и переключил сознание: перестал думать головой, освободил ее от мыслей, направив их в нервную систему всего тела и в позвоночный столб.

Ощущение было такое, будто его расчленили!

Совершенно жуткое ощущение, едва не ставшее последним! Лишь каким-то непонятным ухищрением ему удалось собрать разбежавшиеся чувства и мысли в единое целое. Но прошло какое-то время, по собственной оценке — не меньше трех секунд, невероятно много, прежде чем он начал соображать и адекватно оценивать обстановку.

Видел он теперь и вообще ощущал мир иначе, как медуза или скорее живая паучья сеть, но все же смог сориентироваться и начать действовать в прежнем темпе.

Красные струйки чужих волевых устремлений приблизились, загородили все выходы. Неизвестные десантники были совсем близко и, наверно, уже видели его на шлемных экранчиках целенаведения. Интересно, наводчик еще видит его или нет? Вряд ли он поймет, что случилось. Что ж, начали, парни! Вас сюда никто не звал!

Тарас вспомнил слова известной песни ансамбля «Любэ»: «Ветер в харю, а я шпарю» — и шагнул к лестнице.

Прием сработал. Командир операции — то ли по захвату Горшина, то ли по ликвидации — потерял его из виду. Тарас понял это по движению красных струек вражеских биополей на фоне интерференционной картины общего психофизического поля теплохода. Только что эти пять струек целились в него, неся злую волю, но как только он перешел на «спинномозговое мышление», они остановились и начали растерянно тыкаться во все стороны, что указывало на их зависимость от целеуказаний.

Поскольку в задачу Тараса не входило поголовное уничтожение десанта, он решил ограничиться знакомством с командиром группы, а потом думать, что делать с остальными десантниками. Теплилась надежда, что какая-то из спецслужб (либо Федеральная служба безопасности, либо недавно созданная Федеральная служба расследований) просто проверяет его на профпригодность, чтобы потом предложить место в обойме оперативных структур.

Потолкав двери кают по обе стороны коридора, Тарас обнаружил одну незапертую дверь у лестницы и бесшумно скользнул внутрь, прикрыв ее за собой и заперев на задвижку. В каюте храпели на два голоса два полуголых мужика. Запахи перегара, пота и носков ударили в нос Тараса, нейтрализовали обоняние, едва не лишив возможности видеть. Он заблокировал обоняние вовсе, открыл иллюминатор и ужом вывинтился наружу, цепляясь пальцами за нависающий край четвертой палубы. Подтянулся, перетек через релинг прохода, опоясывающего всю палубу по периметру, несколько секунд прислушивался к звукам, доносившимся с других палуб теплохода, и как паук взобрался на крышу палубы. Не останавливаясь, двинулся «по пеленгу» к тому месту, где прятался командир — наводчик десанта.

Через минуту стало понятно, что он расположился за шлюпбалкой, у принайтовленного к четвертой палубе баркаса. Это место не освещалось прожекторами, и отсюда было очень удобно наблюдать за всем объемом теплохода. Разумеется — по экрану системы наведения.

В тот момент, когда командир десанта, обеспокоенный исчезновением сигнала от объекта, высунулся из-за шлюпбалки (видел его Тарас как едва заметное струящееся серое облачко с более яркими прожилками — в инфракрасном диапазоне светились незащищенные полоски запястий, пальцы, шея и щеки), Горшин, подобравшийся вплотную, прыгнул на него с крыши четвертой палубы, пролетел по воздуху пять метров и торцом ладони толкнул его в спину с такой силой, что тот ударился шлемом о колонну шлюпбалки и едва не сломал себе шею.

Тем не менее, поплыв от удара, он попытался выстрелить в противника, наугад выворачивая ствол пистолета-пулемета, и Тарасу пришлось выкручивать у него из руки оружие и бить еще раз — в лицо, защищенное пластиной устройства ночного видения. Вскрикнув, мужчина в спецкостюме ударился затылком о баркас и потерял сознание. Тарас перешел на более привычное «головное мышление», застыл, осваиваясь с «традиционным» состоянием, прислушиваясь и осматриваясь.

У ног «киборга» стоял на металлической станине шлюпбалки раскрытый ноутбук системы наведения, по светящемуся дисплею которого изредка пробегали более светлые волны, высвечивая контуры корабельных конструкций и ярко вспыхивающие зеленые звездочки членов команды десанта. Судя по их расположению, они все еще торчали у лестницы посреди корабля, контролируя выходы с палуб, ожидая указаний командира.

Тарас снял с противника шлем, пошлепал его по щекам, зажал рот ладонью, чтобы он не закричал.

— Живой?

Мужчина попытался достать из-за спины пистолет. Тарас перехватил руку, выкрутил пистолет, удивляясь его тяжести и необычайно толстому дулу.

— Тихо! Не дергайся! Шею сломаю! Как понял? Спецназовец замычал, шевельнув рукой.

— Отвечать на вопросы будешь? Мычание, попытка кивнуть.

— Что за команда? — Тарас отнял ладонь.

— ДДО «Гамма», служба внутренних расследований конторы…

— ДДО — это, надо полагать, диверсионно-десантный отряд? Меня так уважают в вашем ведомстве? Это лестно. Кто послал?

— Майор Золиньш.

— Кто над ним?

— Начальник Управления.

— Фамилия.

— Полковник Гольдин.

Тарас хмыкнул, качнул головой.

— Не знаю таких. Не вешай мне лапшу на уши Я никогда не встречался ни с майором, ни с полковником. Зачем он послал вас сюда? Захватить, ликвидировать?

— Сообщить, что ваш учитель, полковник Смирнов…

— Елисей Юрьевич? При чем тут мой учитель? Что с ним?!

— Его взяли…

— Кто?!

— Боевики «Купола».

— Что ты сказал?! — Вопрос вырвался сам собой. Ошеломленный известием Тарас сдавил шею спецназовца, придвинул к себе. — Повтори!

— Его… взяли… солдаты… «Купола»… — просипел «киборг».

— И тебя, бойца ДДО, послали затем, чтобы сообщить об этом?! Достаточно было дать телеграмму капитану. Говори правду! — Тарас сдавил шею противника сильнее, добавил в шепот дикой ярости. — Один из твоих подчиненных стрелял в меня из химшокера! Ну?!

— Это… ошибка… отпусти… они… просто… тебя… не узнали хрр…

Тарас отпустил спецназовца, потер лоб, собираясь с мыслями. Командир десанта либо искусно врал, либо подчинялся более глубокому внушению, нежели пси-атака Горшина. В любом случае верить ему было нельзя. Но и сообщение о захвате учителя требовало каких-то немедленных действий. Что-то подсказывало Тарасу, что десантник насчет этого не врал.

Взгляд Тараса упал на пистолет с толстым дулом. Он поднес его к глазам, с недоумением потрогал дульный срез, имеющий не одно отверстие, а с десяток маленьких, миллиметрового диаметра. Это был не обычный пистолет с насадкой бесшумной стрельбы, как ему показалось вначале. Это был…