Евангелие от Зверя - Василий Головачев

— Мне это говорили, — сухо сказал Тарас.

— Я знаю, — кивнул пентарх. — Просто еще раз расставляю акценты. На наш взгляд, твой учитель слишком рано посвятил тебя в тайны этой проблемы. Хотя, с другой стороны, это — основной путь Посвященного.

— Вы хоть знаете, что с ним случилось? — не выдержал Тарас.

— Знаю, — спокойно ответил Герард. — Он заложник Конкере.

— И вы ничего не делаете, чтобы его освободить?!

— Именно по этой причине я и встретился с тобой. Мы не хотим, чтобы ты шел Путем потерь. Это дорога в никуда.

— Объяснитесь!

— Потерпи, сейчас мы приедем в одно место и побеседуем.

С Остоженки свернули к набережной Москвы-реки, остановились возле небольшой церквушки из красного кирпича с белыми фронтонами. Это и была надвратная церковь Спаса, построенная еще в конце семнадцатого века и восстановленная три столетия спустя. Однако Герард повел Тараса не в саму церковь, а обошел ее и во дворе свернул к низкой пристройке, напоминающей склеп, с небольшой железной дверью, запертой на амбарный замок. Пентарх коснулся его пальцем, и на глазах заинтересованного Тараса замок открылся.

Дверь, толстая, казавшаяся монолитной чугуном плитой, также отворилась сама, без визга петель.

По двору прошел монах в рясе, перебирая четки, но на гостей даже не взглянул. Скорее всего, он их не видел. Дверь тихо закрылась за шагнувшими внутрь посетителями, отрезав все звуки и свет. Фигура Герарда оделась в мягкое серебристое сияние, стали видны стены и пол строения. По узкой деревянной лесенке они спустились в подвал, открыли еще одну металлическую дверь и долго считали каменные ступеньки другой лестницы, с пролетами высотой около полусотни метров каждый. Когда Герард остановился, Тарас прикинул, что находятся они примерно на двухсотметровой глубине под Москвой, гораздо ниже любого колодца метро.

Пентарх подвинулся, чтобы его спутник мог разглядеть очередную дверь, имевшую странный вид. Впечатление было такое, будто она была покрыта отливающими шелковой малахитовой зеленью крыльями гигантских жуков. Во всяком случае, это был не металл и не пластик, Тарас мог в этом поклясться

— Проходи, — покосился на него Герард.

Тарас воспринял команду как тест, коснулся рукой выпуклого ромба «крыла жука» и не удивился, когда рука не встретила сопротивления, одевшись в ореол зеленоватого свечения. Тогда он шагнул вперед, пронизал неощутимую, хотя и отчетливо видимую преграду и оказался на балюстраде, опоясывающей колоссальный квадратный зал с бугристым каменным потолком и такими же стенами. Глубина зала достигала ста метров, каждая сторона квадрата — около шестидесяти, и весь объем зала занимала гигантская, светящаяся изнутри как единый кусок янтаря постройка, форму которой описать было невозможно. Больше всего она походила на чудовищный термитник, но термитник геометрически совершенный, созданный по всем канонам строительной науки с учетом, «золотого сечения» и «вурфа» и принципов фрактала.

Тарас замер, вцепившись руками в каменный поручень балюстрады, пораженный красотой и более всего — необычностью и чужеродностью «термитника», созданного явно не человеческими руками и производящего на созерцателей потрясающий эстетический эффект.

— Не может быть! — очнулся Тарас, слепо оглянувшись на терпеливо ожидавшего Герарда. — Это же… замок изоптеров!

— Термитов разумных, — кивнул проводник, также разглядывающий строение древних Инсектов — Под Москвой сохранилось около сотни таких подземных храмов, созданных десятком видов Инсектов — от пчел и термитов до клещей и комаров.

— Да! — кивнул Тарас, с трудом сбрасывая оцепенение, вызванное созерцанием термитника. — Они должны были где-то храниться… теперь я понял… — Он посмотрел на пентарха. — Зачем вы мне его показали?

— Ты мне симпатичен, воин, — без тени улыбки проговорил Герард. — Обычно я не контактирую с Посвященными твоего уровня, но есть нечто, заставляющее меня сомневаться в правильности выбора твоего учителя.

Тарас стиснул зубы.

— Слушаю.

— Нет-нет, поучений и наставлений не будет, — покачал головой пентарх. — Я хотел показать тебе то, Ради чего когда-то был создан Внутренний Круг. — Он кивнул на сооружение в центре зала. — Круг — лишь хранящая организация, не творящая и не стремящаяся переделать мир даже с самыми благими намерениями. Мы — Хранители древних культур, и только. Восстановлением порядка и справедливости занимаются другие структуры.

— Но седьмой план Круга — это воины, кшатрии, и я тоже воин…

— С одной лишь добавочкой — воин духа. А это уже качественно иная форма мировоззрения. Мы не возражаем, когда в наши ряды приходят люди боя, профессиональные воины и защитники, не потерявшие души и совести. Кстати, таких мало. Но и они должны следовать закону интеллектуальной чистоты: не совершай деяний, опирающихся на эмоции.

— Я понял. — Тарас отвернулся и тут же снова посмотрел на проводника. — Но я не могу и не хочу бросать в беде друга… учителя. И не брошу! Если не поможете ему вы, это сделаю я, чего бы мне это ни стоило! Иначе зачем тогда жить? Ради сохранения этих мертвых осколков древних знаний?! Но ведь жизнь людей значительно ценнее! Или я чего-то не понимаю?!

— Жизнь ценнее, — кивнул Герард со вздохом сожаления. — Именно поэтому мы не можем рисковать жизнью других иерархов Круга и Посвященных ради спасения одного. Кстати, эти, как ты выразился, «мертвые осколки древних знаний» далеко не мертвы.

Тарас скривил губы, собираясь высказать все, что он думает по этому поводу, но встретил понимающий и предостерегающий взгляд пентарха и удержался. Сказал глухо:

— Я привык жить иначе. Если я не помогу другому, то и мне никто не поможет. Прошу только одного: дайте координаты базы или помещения, где содержится учитель. Дальше я пойду один.

— Ты погибнешь.

— Возможно. Однако совесть моя будет чиста, а

это для меня пока главнее законов Круга. Посчитаете нужным отчислить меня из кандидатов в Хранители, я пойму.

— Хорошо, — сказал Герард. — Мы подумаем. Возможно, информационная помощь будет оказана. Маленький совет, прежде чем мы расстанемся: береги Антонину. Она пробуждающийся сене и вполне может войти в нашу систему. Отныне ответственность за ее путь и жизнь тоже лежит на тебе. Теперь иди, я еще побуду здесь какое-то время. Двери откроются и закроются за тобой сами.

— Спасибо, — пробормотал Тарас, сделав полупоклон. Бросил взгляд на сияющий храм Инсектов и с опаской шагнул в «голографическую» дверь, еще не привыкнув к ее нематериальности.

— Раньше говорили: спаси Бог, — задумчиво сказал Герард, сложив руки на груди. — Что ж, спаси Бог тебя, воин…

Обратно Тарас выбирался двадцать минут, размышляя над тем, что увидел и услышал. Но решения своего не изменил. Учителя надо было вызволять любой ценой, даже вопреки мнению иерархов Круга, закосневших в своих определениях ценностей жизни.