Современный детектив. Большая антология. Книга 1 - Карстен Дюсс

занятый в то время близ Йевера также на ферме, где выращивали клубнику и землянику. Его звали Курт Вальц. У него была машина, но никто не помнил, какой марки, не говоря уже о номере. Помнили, что он держался особняком, снимал маленькую квартиру отдельно от других рабочих, живших на ферме. Он мало с кем общался. Изредка ходил куда-нибудь с коллегами выпить пива. Работал на совесть. В связи с теми убийствами подозрений полиции не вызывал. Когда произошло убийство, он как раз был в пивной с приятелем, который и подтвердил его алиби. Ну да, как Малле Клестоф. Один к одному. «Возможно, — думал Берт, — я недооценил Малле». Он снова позвонил фермеру и велел передать Малле, что его срочно вызывают в полицию. Больше никакой полемики. Пусть говорит правду. Он подошел к окну и взглянул вниз на залитую солнцем улицу. Снова прохожие. Женщины. Мужчины. Дети. Влюбленные держались за руки. И где-то там далеко были Ютта и Натаниел Табан. Девушка и маньяк.

Торт был готов, кухня сияла чистотой, кошки накормлены, цветы политы, мусор вынесен. Что еще сделать? Телефон звонил, но всякий раз это был кто-то из ее знакомых активистов, защитников прав животных. Все случилось неожиданно. Во время облавы полиция замела сразу двоих. Как долго они продержатся?

Мерли быстро заканчивала разговор, чтобы не занимать линию. Вдруг позвонят из полиции? Вдруг позвонит Ютта? Господи, пожалуйста, пусть она позвонит. Пусть позвонит. Пусть бы она что-нибудь забыла и позвонила!

— А если она будет звонить мне домой? — встрепенулась Имке. — Об этом я и не подумала. — Она защелкала клавишами, набирая номер. — Тило? Слушай, мне нужна твоя помощь.

Мерли вышла из кухни, чтобы не смущать Имке своим присутствием во время разговора. Усевшись за стол у себя в комнате, она спрятала лицо в ладонях и стала усиленно думать о Ютте, надеясь, что та откликнется. Телепатия — это научно доказанный факт, не так ли? «Ютта, — мысленно звала она, — Ютта, ты меня слышишь?»

Рощица была как на картинке — в меру дикая и в меру ухоженная. Под ногами пружинили сосновые иглы и мох. Сквозь навес из сплетенных ветвей у нас над головой пробивалось солнце.

— Ах, какая красота! — Я выпустила руку Ната и побежала вперед по извилистой тропе. Я раскинула руки и громко закричала от восторга. Мой крик заблудился среди деревьев и стих.

— Красота, — согласился Нат. Подошел ко мне сзади, поцеловал меня в затылок. — Только не кричи. В лесу хочется тишины.

Я обернулась и удивленно взглянула ему в глаза:

— Да ну? Когда любишь, хочется кричать о любви на весь мир, не важно, где ты. У влюбленных есть право шуметь.

Он сжал мою голову руками и поцеловал меня так, как никогда не целовал — крепко, страстно, почти отчаянно. Но потом вдруг отшатнулся, потер лицо, стирая с него все эмоции, и сказал:

— Ты, кажется, хотела прогуляться?

Мне не понравился его голос. Это был не его голос, не Ната, а чужого человека.

Тило отменил все консультации и помчался на мельницу, чтобы караулить там телефон. Он не мог припомнить, чтобы Имке была так когда-либо испугана. Она не говорила, а сипела от страха.

Ключ у него был, хотя он им никогда не пользовался, потому что без нее он не приезжал. И все же ключ имел особое значение.

Имке посвятила ему книгу, ввела его в круг своих друзей, он даже стал членом ее семьи, но ключ к дому был самым лучшим из ее подарков. Даря ему ключ, она давала ему пропуск в ее личное пространство, и он никогда не стал бы злоупотреблять этой привилегией.

Как всегда, входя в ее дом, он ощутил его покой и представил себе, каково было бы жить здесь с Имке. Может быть, время настало. Тило покачал головой: размечтался на старости лет.

Он устроился со своими книгами и бумагами, которые привез с собой, за столом в оранжерее, намереваясь поработать, если удастся сосредоточиться. Он все-таки очень беспокоился о Ютте. Раньше он и не догадывался, как она ему дорога.

Правда ли, что она вдруг изменилась, замкнулась или ему кажется? Будто они только что познакомились и он пока не знает, как ему себя с ней вести.

Он обнял ее и снова поцеловал. Она закрыла глаза, отвечая на его поцелуй. Нет, все хорошо. Она такая, как обычно. Его воображение сыграло с ним злую шутку.

— Если бы я был шпионом, — сказал он, обнимая ее плечи одной рукой, когда они медленно побрели рядом по тропинке, — и мне нужно было бы срочно уехать из страны, что бы ты сделала? Ты поехала бы со мной?

— Бонд, — театрально воскликнула она, — Джеймс Бонд. С правом на убийство. — Она усмехнулась. — А что? Я всегда мечтала уехать куда-нибудь к южным морям. Или в Тимбукту. Поехали.

Он сжал ее плечо.

— Так ты согласилась бы?

— О да, мой господин. Но только чтобы мы жили в уютном маленьком домике на берегу моря. Я ходила бы купаться каждое утро перед завтраком, на обратном пути покупала бы горячие булочки, будила бы тебя поцелуем, а школу бы бросила. А ты рисовал бы картины и писал книги под псевдонимом. Из шпионов ты ушел бы, потому что это слишком опасно, я тряслась бы за тебя.

— А еще у нас были бы дети, — подхватил он-то, что говорила Ютта, было очень близко к его собственным мечтам о будущем. — Два мальчика и две девочки.

— А мальчики были бы похожи на тебя — с таким же носом и глазами.

— А у девочек были бы твои губы, волосы и твоя улыбка.

— И собака у нас будет — маленький песик, болонка. И чтобы две кошки на диване и цветы на подоконниках.

— И ты стала бы навек моей женой.

— И вечно, вечно, вечно любила бы тебя.

Она вырвалась и побежала вперед по тропинке. Смеющаяся. Счастливая.

Для нее это была игра. Его вопросы она не восприняла всерьез.

Малле сидел на стуле, упрямо насупившись, точно провинившийся ребенок, и мял в руках потрепанную бейсболку.

— Мы пили пиво, говорю вам. Слово вам даю.

«Чего оно стоит, твое слово?» — подумал Берт.

— Свидетели?

— Нас многие видели, но кто конкретно — сказать не могу. В пивной было полно народу, но большинство пьяных, так что я не знаю, кто мог бы поручиться.

— Табан был с вами все время?

Малле кивнул.

— Целый вечер?

Малле снова кивнул.

— Мы вернулись домой ночью, после