Люболь. Книги 1-4 - Вера Авалиани

Гия захохотал. И смеялся до икания. Это было от облегчения, что все у них взаимное. И что скоро жена прилепится к мужу своему.

Стефан умер на пятый день пребывания в больнице. Пережитое отравление, стресс от открытия «стыдной болезни», поведение жены, сильнейшие лекарства… Он заснул и не проснулся.

Хоронили его все той же небольшой компанией. Никто этого не сказал, но каждый про себя подумал, что такой исход лучше, чем превращение в инвалида, а потом и вовсе в овощ! Дух Стефана бродил от дома к дому своих знакомых. Сходил на бейсбольное поле, к могиле бывшей жены и дочери. Обе не просматривались на том уровне, что и он. А вот к жене он не подходил. Считал, что она его предала. А всего несколько дней назад обещала, что в горе и радости, в болезни и смерти… Его Ангел уговаривал перестать обижаться. Это продляет пребывание в чистилище. Он и сам думал, что Лилию полюбил, и что она его – тоже, а оказалось, что с его стороны страсть была болезнью, а с ее – расчетом. О чем ему поведал его Ангел, переговоривший на этот счет с Ангелом Лилии. Но та горевала всерьез. И чувствовала во всем свою вину. Если бы она не отказала мужу в сексе… Если бы вообще не решила спасти дочь, соблазнив австралийца…

– Да, расчет в любви всегда остается неверным. Любовь – это то, что не только над цифрами, она – это Бог.

Настя снова укладывала чемодан, освобождая шкаф. Скоро вернется мать и наведет тут порядок, все отмоет прежде чем присесть. Каково ей будет здесь одной? Она продаст дом? Останется в Сиднее? Но с собой в Турцию она не возьмет ее точно. Им бы между собой с Гией разобраться. Хотя, когда родится малыш, помощь им не помешает.

Клод вошел в дом, постучавшись, несмотря на открытую дверь.

– Уже готова к отъезду? Может, поживешь у нас хоть немного – на три дня с континента на континент не летают.

– Нет уж, – отпрянула от него Настя. – Не хватало только тебя и троих детей заразить.

– Ну, меня ты можешь, а детей как?

– Есть ведь и бытовой сифилис.

Клод промолчал, не отменяя предложения остаться, но и не повторяя его. Настя обиделась:

– Я вряд ли успела заразиться. Хотя… До того, как проверюсь у врача в Аланье, в твой дом не войду.

Ангел зажал уши руками. Он и сам не знал, как защитить подопечную от микробов. Он же не дихлофос, в конце концов.

Ангел Клода опять приложил тому палец к губам и внушал – не говори ничего. Девушка вообще ни в чем не виновата.

В это время по интуифону обозначился Святой Рафаил:

– Девушка не заразилась, так что не надо муссировать эту тему.

Ангел Насти облегченно вздохнул и погладил ее по голове. И она успокоилась. И обида прошла.

– Чужое желание тоже заразительно, не только чужое тело. Так что поехали отсюда. А то у нас обоих оно очень сильно, – шутливо вымолвила Настя.

– Да, Анастейша, и мне нечего ждать, мой карантин от секса, он морального, а не физического свойства.

Из машины Настя позвонила Мише, чтобы попрощаться, и чтобы сказать, что эту ночь им с Сиреной снова придется дежурить у близнецов. Как и все последующие ночи. И шепотом добавила с явным ударением на последнее слово:

– Это было неповторимо!

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава десятая

Кто-то из детей включил музыку в шесть утра. Клод поморщился. Все же Софья в своей книге была права – близнецы, в отличие от Фредика, выросли эгоистичными донельзя. Хотя, может, они напоминают всем, что сегодня их день рождения. Подумать только, что прошло двенадцать лет с тех пор, как самолет с мертвой матерью и тремя ее детьми приземлился в аэропорту. И вот они уже прожили на Земле целый астрологический цикл!

Клоду показалось логичным, что его подарком им будет общая семейная поездка его с детьми в Турцию, на их виллу. Сейчас там разгар сезона. А у них как раз каникулы в школе. Он возил их на виллу, где они с Соней были так счастливы, в пять лет. Но потом у Фреда начались интенсивные занятия спортивной гимнастикой. И вот уже два года, как он стал чемпионом Австралии в этом виде спорта. Да и второе место занял, кстати, в том чемпионате воспитанник Клода из числа сирот – Дин Рид. Фред после олимпиады собирается поступить учиться, как он выражается, на офицера космической службы. И через два года – Олимпиада. Так что потом ему будет не до отдыха. Самое время им вчетвером снова посетить культовые лично для них места.

Гия заказал в Москве картину, где Клод и Софья целуются на свадьбе. Известный художник перерисовал их с фотографии. Оба они там такие… соединенные, что невозможно глаз отвести от словно бы окруженной общим нимбом пары. Эта картина выполнена размером с человеческий рост. Была и еще одна – сделанная по фотографии с телефона Клода – Софья в синем платье из панбархата и синих сапфировых серьгах изображает из себя для фото некую царицу. Но она прекрасней всех цариц.

Заказывали картины они вместе с Асей, так что та не ревновала. Загадочно сказала только, что лет через двадцать портрет оживет.

А в спальне Клода Гия повесил третье из заказанных полотен: кадр из фильма, где оба будущих супруга Тауб снялись в виде «телозаменителей» актеров в постельной сцене. Поэтому лиц на картине нет, только тела и затылок Софьи. Именно во время этих съемок Клод с Софьейи познакомились, и влюбились.

И на переднем плане картины – на идеальной спине Сони – шрам, нанесенный розочкой из отбитого горлышка бутылки. Такой возбуждающий и переворачивающий что-то в душе от восторга и саднящей жалости. Символ хрупкости жизни и любви.

Клод почти семь лет не был в этой спальне. Его мучила совесть. Он не выдержал воздержания даже в течение двух лет после ее смерти. Съездил в Таиланд, чтобы втайне от всех предаться разврату. Ему нравились блондинки. Но он поехал за удовольствиями туда, поскольку секс без любви и не на глазах у друзей и знакомых «не считается».

Хотя, кому считать? Разве что Ангелы заметили его проступок. Да и то его не посчитали таковым. Ведь даже Софья не просила его в своей книге вообще сексом не заниматься, а только не приводить в дом детям другую женщину.

Кстати, книгу все эти годы Клод читал