Гобелены Фьонавара - Гай Гэвриэл Кей

Именно тогда началась настоящая схватка, по сравнению с которой все предыдущее показалось мелкой стычкой в детской игре.

«Нет, – послала Джаэлль ответ, маскируя железной твердостью внутреннюю тревогу. – Мой приказ, а значит, и приказ Даны, чтобы ты оставалась там, где находишься. Прошла всего неделя после жертвы Лиадона, и ответные обряды еще не закончены».

«Ты сошла с ума? – ответила Одиарт, ее бунт был более открытым, чем когда-либо раньше. – Которую из этих болтливых идиоток, этих скучных ничтожеств, ты предлагаешь оставить вместо себя во времена войны?»

Это было ошибкой. Одиарт всегда слишком ясно выказывала свое презрение и честолюбие. Ощутив реакцию жриц Мормы, Джаэлль вздохнула с облегчением. Ей удастся добиться своего. Все основанные на прецедентах модели поведения требовали, чтобы Вторая жрица Богини приехала в Парас Дервал и выполняла обязанности в ее отсутствие. Если бы Одиарт сказала это спокойно, даже с притворным смирением, Джаэлль могла бы проиграть эту битву. Но сейчас она бросилась в атаку.

«Ты хочешь, чтобы тебя прокляли и вышвырнули вон, Вторая жрица Даны? – послала она с мягкой ясностью, которую только она одна умела передать по мысленной связи. Она почувствовала, как все жрицы Мормы одновременно ахнули при этой открыто произнесенной угрозе. – И ты смеешь так разговаривать со мной? Смеешь порочить своих сестер? Берегись, Одиарт, не то потеряешь все то, чего добилась до сих пор своими интригами!»

Сильные слова, даже слишком сильные, но ей необходимо было выбить их из равновесия ради того, что она должна была сказать дальше.

«Я выбрала свою заместительницу и канцлеру сообщили об этом, как заместителю Верховного короля. Она сейчас стоит рядом со мной, одетая в красные одежды и готовая вступить в мысленную связь».

«Приветствую вас, сестры Богини-матери», – послала по ее знаку Лейла.

И даже Джаэлль, почти подготовленная к этому, была поражена силой, стоящей за этими обычными словами.

На прибрежной полосе у Анор Лайзен, когда дождь закончился и закат окрасил западный край неба, Джаэлль вспоминала эту силу. Она в некотором смысле подтверждала ее собственные инстинктивные действия и довольно эффективно подавляла ту возможную оппозицию, которую могло вызвать в Гвен Истрат диктаторское поведение Лейлы. И так уже было нечто глубоко тревожащее в той смеси женщины и ребенка, которую представляла собой Лейла, и в ее связи с Дикой Охотой. Дана пока ни намеком не дала понять своей Верховной жрице, что это все может означать.

Голос Лорена, мага, которого она ненавидела и боялась всю жизнь, вернул ее назад, на берег. Она слушала, как он рассказывал о том, что с ним случилось, и триумф, который она когда-то могла бы ощутить, узнав о его нынешней слабости, совершенно утонул в волне страха. Им необходима сила Серебряного Плаща, а они ее лишились. Она надеялась, что он сможет отправить ее домой. На таком расстоянии от Храма она не обладала собственной магической силой и никак не могла вернуться сама, а теперь, как оказалось, некому было ей помочь. Она видела, как ожил Бальрат на руке Видящей, а потом услышала, куда собирается отправиться Ким с помощью его силы.

Она выслушала вопрос Пуйла – его первые слова с тех пор, как «Придуин» вынесло на скалы и они вышли на берег. Ее поражало, как тот, кто сумел крикнуть громовым голосом Бога, мог быть настолько тихим и погруженным в себя, а затем вынырнуть на поверхность, когда о его присутствии почти забыли, и произнести слова, которые выражали самую суть происходящего. Она немного боялась его и понимала это, но ее попытки превратить этот страх в ненависть или презрение оказались тщетными.

Еще раз она заставила себя вернуть внимание на берег. С каждой минутой становилось все темнее. В сумерках светлые волосы Диармайда все еще ярко сияли, отражая последние отблески на западной стороне неба. Теперь заговорил принц.

– Хорошо, – сказал он. – Кажется, нам рассказали все, что мы могли узнать. Давайте поблагодарим нашу очаровательную жрицу за те сведения, которые мы получили. Лорен уже не сможет связаться с Тайрноном. Ким, как я понимаю, видела Калор Диман, но ничего не знает об армиях. А Джаэлль истощила свой запас полезных сведений. – Эта шутка показалась невеселой и не слишком искренней, и Джаэлль не стала на нее отвечать. Да Диармайд и не ждал ответа. – Что ставит нас в зависимость, – пробормотал он, с искренней грустью качая головой, – от моего собственного, очень небольшого запаса сведений о том, что мог бы предпринять мой возлюбленный братец.

Каким-то необъяснимым образом этот шутливый поток слов оказал успокоительное действие. Еще раз Джаэлль осознала, что тот, кого она сбрасывала со счетов, как «жалкого принца», точно знал, что делает. Он уже принял решение, а теперь пытался представить это решение как принятое без усилий и не имеющее особого значения. Джаэлль взглянула на Шарру, стоящую рядом с принцем. Она не знала, жалеть ее или нет, что было еще одной новостью: еще недавно она, конечно, пожалела бы ее.

– В такое время, как это, – продолжал Диармайд, – мне не остается ничего лучшего, как обратиться к воспоминаниям своего раннего детства. У некоторых из вас, возможно, были терпеливые, всегда готовые прийти на выручку старшие братья. Судьба меня не наградила таковым. Лорен должен помнить. С того времени, как я стал делать свои первые, неуверенные шаги вслед за братом, одно было ясно: Айлерон никогда, ни при каких обстоятельствах, меня не ждал.

Он замолчал и взглянул на Лорена, словно в поисках подтверждения, но затем продолжал тоном, из которого внезапно исчезла шутливость:

– Он и сейчас не станет ждать, и не может ждать, если вспомнить о том, куда мы отправились. Если он находится на Равнине с армией и с ним светлые альвы, Айлерон будет рваться в бой, готов поставить на карту собственную жизнь. Собственно говоря, с вашего позволения, я действительно поставлю на карту свою жизнь и все ваши тоже. Айлерон перенесет бой к Старкашу и сделает это как можно быстрее, что, по моему мнению, означает только одно.

– Андариен, – произнес Лорен Серебряный Плащ, который, как вдруг вспомнила Джаэлль, учил и Диармайда, и его брата.

– Андариен, – эхом отозвался принц. – Он двинется через Гвинир к Андариен.

Воцарилось молчание. Джаэлль ощущала движение моря, и шепот леса на востоке, и особенно остро сейчас – угрюмость темного силуэта Башни Лайзен, нависшей над ними во мраке.

– Я предлагаю, – продолжал Диармайд, – обогнуть западный край Пендарана и двинуться отсюда на север, а потом свернуть через Сеннетт и переправиться через реку Селин, чтобы встретиться, если детские воспоминания что-то значат, с армией Бреннина, Данилота и дальри на границе долины Андариен. Если я ошибаюсь, – закончил он, широко улыбаясь ей, – то, по крайней мере, с нами Джаэлль, чтобы нагнать страху на то, что мы, пятьдесят человек, там найдем.

Она одарила его ледяной улыбкой. Его улыбка стала еще шире. Но затем, под влиянием быстро сменившегося настроения, он повернулся и посмотрел на Артура, который уже поднялся и стоял перед ним.