Прощание с плейбоем - Наталия Антонова

– Он не объестся? – спросила Мирослава у Мориса.

– Не должен…

– Какое это за сегодняшний вечер?

– Четвертое.

– Тогда хватит, убери блюдо.

Морис послушно убрал блюдо с пирожными в холодильник.

– Нет, один вред от тебя! – не выдержал Шура и метнул в Мирославу сердитый взгляд.

– Шура, – неожиданно сказала она, – вот если бы на меня кто-то покусился, что бы ты сделал?

– Пристрелил бы из табельного оружия, – не раздумывая, ответил он.

– Спасибо тебе, – улыбнулась она.

– За что?

– За то, что ты меня так любишь.

– Я-то люблю, – вздохнул он, – но последнее время все чаще замечаю, что без взаимности.

– Ты ошибаешься, мой маленький!

– Ну вот.

– Слушай, Шур, расскажу тебе как следователю…

– Рассказывай. – Наполеонов тут же подобрался и навострил уши.

– Я к этому времени уже переговорила со всеми Решетниковыми – отцом, братьями и даже со свояком Марины Солодовниковой.

– И что?

– Пусто.

– Вот и полиции ничего узнать у них не удалось.

– Потом я пообщалась с теми парнями, с которыми Солодовников шел в свой последний день. Выяснилось, что Артем всегда спешил, чтобы не пропустить автобус, отходящий в Новое городище.

Наполеонов кивнул.

– Но в тот день с ними не было еще одного человека. Григория Томилина. Обычно он ходил с ними, но в тот день находился в отпуске.

– Ты подумала, что он причастен к убийству Шиловского?

– Была у меня такая мысль. Ведь Томилин дружил с Солодовниковым с детства и был к нему очень привязан.

– Алиби у него.

– Да. Еще я хотела узнать, не было ли у Артема до женитьбы девушки.

– И что?

– Была. Но она вышла замуж и живет в другом городе.

– Мы о девушке не подумали, искали любовницу.

– И не нашли?

– Не нашли.

Мирослава допила чай и стала гладить кота.

– Слав, замкнутый круг какой-то получается, – жалобно проговорил Наполеонов.

– Завтра хочу еще с соседкой поговорить, что за квартирой матери Артема приглядывает.

– А чего сегодня не поговорила? Ты же там была.

Мирослава замялась, а потом все-таки сказала:

– Я не хотела, чтобы Томилин узнал о моем желании наведаться к соседке.

– Почему?

– Сама не знаю, – призналась она.

– Опять интуиция? – ухмыльнулся Наполеонов.

– Можно сказать и так, – вздохнула она и добавила: – Вы как хотите, а я ухожу к себе.

– Уже спать? – удивился Наполеонов.

– Может, и не спать, но мне нужно побыть одной.

– Нужно, так иди, а мы еще посидим, да, Морис? – обратился он к Миндаугасу.

Тот согласно кивнул.

– Может, партию в шахматы?

– Можно и в шахматы, если ты поможешь убрать мне со стола.

– Ну и эксплуататоры же вы со Славкой, – пробурчал Шура, однако принялся таскать грязную посуду в мойку.

А Мирослава направилась в свою комнату. Дон спрыгнул с кресла и, высоко подняв хвост, развевающийся как флаг на башне, поспешил за ней.

Мирослава проснулась рано. Утро только-только начало осторожно прохаживаться на цыпочках первых, почти прозрачных лучей, как она открыла глаза. А через полчаса уже спустилась вниз.

Морис умудрился услышать ее шаги и скоро тоже был на кухне.

– Вы чего так рано? – спросил он.

– Шура еще спит?

– Спит. Вы же знаете, что он просыпается по будильнику. А вам чего не спится?

– Я хочу успеть в город пораньше.

– Зачем?

– Не знаю… Но мне надо так подгадать, чтобы рабочие ушли на смену, офисные служащие меня не интересуют.

– Потому что их нет среди знакомых Солодовникова.

– Ну почему нет, – улыбнулась Мирослава. – Свояк Артема как раз в офисе работает.

– Он не в счет.

– Почему? – округлила глаза Мирослава.

– Потому, что он там не живет.

– Это верно.

– Но ведь соседи в это время могут еще спать.

– Пожилые люди встают рано.

– А вам нужны именно пожилые?

– На этот раз да.

– Напечь оладий?

– Нет. Я съем парочку бутербродов и поеду.

– Но только не перекусывайте в городе, я приготовлю хороший обед.

– Уговорил, – улыбнулась она и налила кипяток из закипевшего чайника в фарфоровый, сполоснула его и заварила чай с жасмином. Морис тем временем уже выложил на столе горку бутербродов и решил позавтракать с Мирославой за компанию.

– Чем ты будешь кормить Шуру? – спросила Мирослава.

– Там осталось жаркое, подогрею его, сделаю ему бутерброды с сыром и выдам парочку пирожных.

– А салат?

– Так он и будет жевать утром салат, – фыркнул Морис.

Шура и в самом деле не был любителем овощей, предпочитая мясное и печеное. Но трудами его мамы Софьи Марковны и Мориса с Мирославой овощи все-таки попадали в желудок следователя и, надо думать, приносили ему посильную пользу.

Проснулся Наполеонов в ту самую минуту, когда «Волга» Мирославы выезжала за ворота.

Наполеонов бросился к окну, распахнул его настежь и закричал:

– Слава! Куда ты?! Погоди!

Но крик его оказался воплем вопиющего в пустыне. Раздосадованный, он спустился вниз и напустился на Мориса:

– Куда это она умчалась в такую рань?

– По делу, – отозвался Морис бесстрастно.

– По делу, – передразнил его Шура, – и как это у вас все складно выходит, прямо двое из ларца, – пробурчал он недовольно и направился в ванную.

Когда плотно позавтракавший Наполеонов покидал пределы коттеджного поселка, Мирослава уже въезжала в город. Транспорт еще не успел запрудить дороги, и она довольно скоро добралась до места. Въезжать во двор не стала, оставила «Волгу» у обочины и решила обойти двор, где жил когда-то Солодовников, по периметру.

Сначала она не заметила ничего необычного, но потом под ноги ей выкатился какой-то шар. Она сначала даже подумала, не ежик ли это из лесочка. Но шар оказался рыжим и мохнатым, и, когда он развернулся и гавкнул, Мирослава поняла, что это щенок.