Спецназ князя Святослава - Алексей Соловьев

Так рассуждал Никифор Фока, не подозревая, что бывшая портовая блудница, уже приложившая руку к ниспровержению двух императоров, жарко шептала на ухо насытившему ее Иоанну Цимисхию:

– Он мне надоел, этот венценостый рогоносец! Убей его, возьми меня замуж, и ты станешь новым императором Второго Рима! Ты молод, тебя любят войска, у тебя в кладовых будет много золота! Мы вернем Византии ее былое могущество, усмирив арабов. Мы приведем к кресту Русь, сделав ее верным союзником и источником воинов для новых великих походов! Решайся, дорогой!

– У меня мало сил во дворце. Наемники на стороне Никифора.

– Наемники на стороне того, кто им платит. Пообещаешь им больше – они первыми провозгласят тебя. Да и зачем тебе много воинов? Ты ведь сам умеешь держать меч в руках?!

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я просто открою тебе ночью тайную дверь в нашу спальню. Фока будет спать крепким сном, он всегда начинает сотрясать стены храпом, когда оседлает меня более одного раза. Один удар – и ты новый хозяин города Константина и всех его земель!!

В тот раз Иоанн не ответил красавице ни «да», ни «нет». Однако Феофано знала, что семена пали на плодородную почву. Не пройдет и года, как задвижка на тайной двери беззвучно откроется… и императорский трон почувствует на себе вес тела нового хозяина!

Весть о подходе орды печенегов принес в Киев лохматый пожилой мужик, проскакавший на коне без седла многие поприща и сорвавший голос, предупреждая всех встречных о грядущей опасности.

– Степь валом валит! – просипел он стражникам, охранявшим ворота. – Княгине повестите! Все окрест черно от войска!!

Десятник споро стащил смерда с коня и повел вслед за собой на княжеский двор:

– Сам все расскажешь!

Спустя полчаса все князья и бояре, что находились в тот день в стольном граде, собрались в палате для совещаний. То и дело были слышны перешептывания:

– Отродясь печенеги на Киев не хаживали!

– Вот оно, началось! Князю до нас и дела нет, все дальние земли примучивает. А нам что ж, чад десятилетних на стены ставить?

– Войска в граде нет никакого. Претич свою дружину под Чернигов увел!

– Господи, сыне Божий, сохрани нас, грешных!!

Ольга вошла в залу, прекрасная в своей властной решимости и стремительности. При виде пожилой матери великого князя говор затих, все присутствующие низко склонили головы. Княгиня горящим взором обвела подданных:

– К сыну гонцов срочно слать тремя разными путями. Не ровен час, переймут в пути печенеги. Ушкуй вверх по Днепру, призвать сюда Претича немедля! Всех, кто может копье, лук или меч держать, – вооружить и на стены! И воев, и мужиков, и баб, и отроков. Костры на стенах палить денно и нощно, воду в чанах на них держать кипящую постоянно. Со всех окрестных деревень смердов в осаду забивать немедля! Пусть зерно везут, скот гонят. Мыслю – выдержим осаду, стены крепкие.

– Повели Матерь Божью вокруг стен обнести, – тихо подсказал князь Алдан. – Чаю, поможет заступница против язычников.

– Дозволь, княгиня, из Киева выехать, чтоб по своим землям народ в подмогу собрать? – перебил собрата-христианина Олег.

Ольга зло сверкнула очами:

– Под благим предлогом бежать из града хочешь? Нет, Олег, дерись здесь с теми, кто с тобой ко двору приехал. А про икону – то хорошая мысль. Я распоряжусь, Ипатий обнесет с молитвою.

Княгиня вдруг заметно побледнела, прижала ладонь к левому боку и пала на скамью. Милостница Миланья, заменившая в свое время на этой должности Малушу, поддержала ее.

– Осторожнее, матушка! Пойдем в горницу. Приляг, пусть тут бояре сами все решают. Давай я тебя поддержу!

Знавшие о плохом самочувствии Ольги, о сердечных приступах, все чаще случавшихся с пожилой женщиной, мужчины почтительно расступились, освобождая проход.

– Все, пропали мы, – тихо вымолвил кто-то. – Князь наш – нехристь, ему до нас и дела нет теперь. Только рад будет, коли православные под печенежскими стрелами полягут!

– Молчи! – столь же тихо прошипел другой. – Донесут Святославу – не сносить нам головы.

– Что шепчетесь? – насмешливо произнес Алдан. – Свои все вокруг, кого боитесь? Небось каждый мечтает, чтобы нехристь сгинул в своем походе и его сынок над Русью воскняжил. Ярополк кроток и милостив, Ольгу и нас слушает, крест почитает. Иль я не прав?

– Верно! – поддержал его и Олег. – Княжича нам надо поддерживать и на стол продвигать. И пошто Свенельд со Святославом ушел? Была б здесь дружина его – ничто б общине нашей не грозило!

– Надо и к нему гонца тоже послать, – робко предложил Стахий.

– Не отпустит его великий князь! – сразу отозвалось несколько голосов.

– Да не за то я, – досадливо поморщился боярин. – Повестить ему надобно, чтоб берег там воев своих до нужного часа, не давал их в трату. О наших помыслах насчет Ярополка поведать…

…Так понемногу среди христианского окружения княгини Ольги начал зреть заговор против великого князя Святослава. Ведали ли они, чем закончится вся эта пря? Представляли ли, сколько крови вскоре прольется к ногам Перуна и Христа? Не от тех ли далеких дней пошел на Руси великий раскол, когда брат на брата, подлость в ипостаси доблести и великокняжеский стол любой ценой?! Не они ли стали готовить великую страну к трагедии Липицы, Калки и Батыева нашествия? Был ли у них действительно Христос в сердце?..

Печенежская орда привалила к стенам Киева в полдень жаркого майского дня. Еще с утра в город тянулись возы со свежей днепровской рыбой, сновали туда-сюда ратники, смерды, прочий люд. У киевских пристаней остановились несколько ладей, спускавшихся вниз по реке на Херсонес из Чернигова. Подол шумел своей обычной жизнью, где людской говор торга смешивался со звоном молотов в кузнях и стуком плотницких топоров на новостройках. Ласковый южный ветер приятно ласкал щеки, приглашая работяг скинуть рубахи и подставить мускулистые спины лучам еще не набравшего летней ярости Ярилы. Стража на стенах и у ворот беспечно подремывала, наверстывая упущенный ночной сон. Как вдруг…

– Ратуйте!!! Ратуйте, люди добрые!!! Печенеги валом валят!!

Какой-то смерд на неоседланной, покрытой хлопьями пены лошаденке взлетел на холм, еще раз прокричал эти страшные слова и указал на юг. Сонливость ратников сняло как рукой. Десятник вскочил на ноги, приставил ладонь ко лбу, всмотрелся в слегка закрытую маревом даль и закричал:

– Дымы у Ерохи на заставе!!! Любомир, бей сполох! Повестите великую княгиню и воеводу! Приготовились закрывать ворота!

Началась неизбежная суета, порожденная тревожными звуками городского била. Купцы спешно закрывали лавки, стаскивая наиболее ценный товар на суда. Жители пригорода и окрестных деревень устремились под защиту городских стен и валов, гоня с собою скотину. Молодшие дружинники, звеня бронями и оружием, строились на княжьем дворе. На юге же тем временем степь вначале зачернела нечеткой темной линией, затем явственно стали видны многочисленные мураши конников, стремительно несущихся по правому берегу великой реки. Десятки, сотни, тысячи… Словно пена закипающего котла с мясным варевом, выплеснулись они из ниоткуда, заполняя собою привычные взору просторы. Жалобно заскрипели петли ворот, тяжело бухнули засовы, отрезая путь многим и многим, не успевшим укрыться внутри Киева. Смерды растерянно заметались вдоль заваленного отходами рва. Подлетевшие враги в темных бронях с устрашающими визгами раскручивали и набрасывали на них арканы, сбивали с ног и торжествующе волокли прочь. Полетевшие со стен стрелы втыкались в землю, метили лошадей, печенегов, русичей. Вопли отчаяния мешались с криками боли. Еще немного, и под стенами опять стало тихо. Лишь валялись несколько окровавленных тел в льняных одеждах да билась в предсмертных судорогах чья-то вороная лошадь…