Кто мы такие? Гены, наше тело, общество - Роберт Сапольски

Только подумайте. Толпы нейробиологов изучают нейральную основу агрессии – нервные пути мозга, нейротрансмиттеры, взаимодействия генов и среды, влияние гормонов и так далее. Конференции, диссертации, академические перепалки, дрязги о том, кто получит постоянную должность, – а вирус бешенства просто «знает», какие нейроны заразить, чтобы кто-то взбесился.

Но, несмотря на впечатляющие эффекты, вирусу есть над чем работать. Дело в неспецифичности паразита. Если вы – бешеное животное, вы можете укусить одну из немногих тварей, в организме которых вирус бешенства плохо воспроизводится, например кролика. То есть заражение мозга паразитами, конечно, сногсшибательно влияет на поведение, но если это влияние слишком сильно, паразит может оказаться в тупиковом хозяине.

Все это приводит нас к особому случаю контроля мозга и к упомянутой ранее статье Мануэля Бердоя с коллегами из Оксфордского университета. Бердой и его коллеги изучали паразита под названием токсоплазма гондии (Toxoplasma gondii). В токсоплазменной утопии жизнь состоит из последовательности двух хозяев, грызуна и кошки. Простейшее заглатывается грызуном и образует цисты в организме хозяина, особенно в мозге. Грызуна съедает кошка, в которой токсоплазма размножается. Паразит выходит наружу с фекалиями кошки, которые – в одном из возможных жизненных циклов – будут проглочены грызунами. Вся эта схема держится на одной специфической особенности: единственный вид, в котором токсоплазма может размножаться и распространяться, – это кошки. Так что токсоплазме не хотелось бы, чтобы ее носителя-грызуна поймал ястреб, а ее кошачьи фекалии съел жук-навозник. Паразит, конечно, может заражать все остальные виды, только для размножения ему надо оказаться именно в кошке.

Эта его способность заражать другие виды и есть причина того, почему во всех книжках «Что делать во время беременности» советуют убрать из дома кошек и их лотки и не рекомендуют беременным женщинам возиться в саду, если вокруг бродят кошки. Если токсоплазма из кошачьих фекалий попадет к беременной женщине, она может добраться до плода и вызвать неврологические повреждения.

Поэтому осведомленные беременные женщины избегают кошек. А токсоплазма проделала уникальный финт, добилась того, чтобы грызуны не избегали кошек. Все нормальные грызуны сторонятся кошек. Этологи называют это поведение стереотипной моделью поведения: избегание развивается у грызуна не в результате проб и ошибок (поскольку у них едва ли много возможностей учиться на собственных ошибках с кошками). Боязнь кошек – врожденная. И реализуется она через обоняние благодаря феромонам – химическим сигналам-запахам, которые испускают животные. Все грызуны инстинктивно шарахаются от запаха кошек – даже те, которые произошли от сотен поколений лабораторных животных и никогда в жизни кошку не видели. Все, кроме зараженных токсоплазмой. Как показали Бердой с коллегами, грызуны избирательно теряют свое неприятие и страх кошачьих феромонов. Теперь этот запах их привлекает.

Это совсем не тот случай, когда паразит залезает в голову промежуточного хозяина и все там перепутывает, чтобы сделать его уязвимым. Все остальное у грызунов остается в порядке. Их социальный статус в иерархии доминантности не меняется. Их все так же интересует спаривание, а значит, привлекают феромоны противоположного пола. Они все так же могут различать другие запахи (скажем, свои собственные или совершенно безвредных кроликов). Все, что меняется, – грызун больше не шарахается от кошачьих феромонов, а тянется к ним. Это поразительно. Это как если бы кто-то оказался заражен мозговым паразитом, который никак не влияет на его мысли, эмоции, экзаменационные оценки или предпочтения в кино, но, чтобы продолжить свой жизненный цикл, вызывает неодолимое стремление пойти в зоопарк, перелезть через забор и поцеловать взасос самого злобного с виду белого медведя. Роковое влечение, вызванное паразитами, как заметила команда Бердоя в заголовке статьи.

Естественно, нужно больше исследований. Я говорю так не только потому, что это обязательный момент для любой научной статьи, но и потому, что это настолько крутой результат, что кто-то должен разобраться, как это работает! И потому – я тут, с вашего позволения, сыграю Стивена Джея Гулда – что это еще одно доказательство того, как удивительна эволюция. Удивительна и парадоксальна. Принято считать, что эволюция – целенаправленный, поступательный процесс. Если вы в это верите, то думаете примерно так: беспозвоночные примитивнее позвоночных, млекопитающие – самые развитые из позвоночных, приматы – самые генетически навороченные млекопитающие и так далее, пока не доберетесь до научных с виду доказательств эволюционного превосходства той расы, национальности или лиги игроков в боулинг, к которой принадлежите сами. И это заблуждение.

Так что помните: есть твари, которые могут контролировать мозг (и дадут нейробиологам сто очков вперед). Мои размышления над придорожной лужей привели меня к выводу, противоположному тому, к которому пришел Нарцисс, глядя на свое отражение в воде. Нам нужно филогенетическое смирение. Мы явно не самый продвинутый вид и не наименее уязвимый. И не самый умный.

Примечания и дополнительная литература

Хороший общий обзор темы есть в книге: Moore J., Parasites and the Behavior of Animals (Cambridge: Oxford University Press, 2002).

Потрясающее исследование токсоплазмы: Berdoy M., Webster J., Macdonald D., “Fatal attraction in rats infected with Toxoplasma gondii,” Proceedings of the Royal Society of London, B 267 (2000): 1591.

Клещи, разъезжающие на муравьях, острицы, чешущиеся грызуны и крабы, зараженные раками, – все они обсуждаются в книге: Moor J., Parasites and the Behavior of Animals.

Многие главы этой книги отражают мои страстные преходящие увлечения – на пару месяцев меня захватывает какая-то тема, я все время о ней читаю, довожу жену до ручки бесконечными монологами. В какой-то момент я что-нибудь по этой теме пишу, выбрасываю ее из головы и освобождаюсь для новой одержимости. Эта глава тоже начиналась так. Но потрясающая статья о воздействии токсоплазмы на поведение продолжает занимать меня настолько, что я нанял блестящего молодого ученого, доктора Аджая Виаса, который будет в моей лаборатории пытаться выяснить, что же все-таки делает токсоплазма с мозгом грызунов. Оставайтесь с нами.

Дженнифер Буш, похоже, катастрофически не везло со здоровьем. Девочка болела с младенчества – тяжелые сочетанные поражения упорно сопротивлялись лечению, калеча ее пищеварительную систему и мочевыводящие пути. Иммунитет, видимо, тоже был нарушен – несмотря на нормальное число белых кровяных телец, в кишечнике и мочевом пузыре не раз обнаруживались бактериальные инфекции. К девяти годам Дженнифер госпитализировали более двухсот раз, она перенесла сорок операций, в частности удаление желчного пузыря, аппендикса и части кишечника. И никак не выздоравливала. Ее страдания долго оставались загадкой – которую в итоге разрешили не врачи, а полиция.

Чтобы хотя бы приблизительно понять, что же случилось с Дженнифер Буш, нужно задаться непростым вопросом: что допустимо делать с ребенком? Кому принадлежит ребенок? И должен ли ребенок кому-то принадлежать?