Королева придурочная - Галина Врублевская

После первого бокала усталость отступила, подруг захлестнуло легкое возбуждение. Даже Ксения, за последний месяц почти разучившаяся радоваться, улыбалась, вспоминая забавные эпизоды их сегодняшнего похода за покупками. Чтобы лучше видеть лицо собеседницы, она переставила стоящую в центре стола бутылку в сторону, и улыбку тотчас смыло с ее лица. Наискосок, через несколько столиков от них, Ксения увидела: Родиона – и какую-то женщину вместе с ним. Мария заметила смятение на лице подруги, оглянулась, чтобы посмотреть, что встревожило Ксению. Она увидела Родиона, узнала его жену: однажды он приводил ее в кабинет Марии для тестирования на приборе Фолля. Теперь и Родион заметил приятельниц. Он вежливо, бесстрастно кивнул в их сторону и поспешно подозвал официанта, чтобы расплатиться. Взял спутницу под руку и проследовал к выходу, уже не глядя в сторону знакомых женщин.

– Какая кошка между вами пробежала? Родион уже месяц не показывается в санатории. Ты скажешь мне наконец? – Мария решилась в очередной раз выведать у Ксении тайну. Тогда можно было бы всласть обсудить с подругой нюансы ссоры.

Но Ксения в очередной раз отказалась говорить на эту тему. Слишком больно и стыдно было ей вспоминать, как она валялась в ногах у Родиона и как он переступил через ее протянутые руки. Но, зная, что от расспросов Марии не так-то легко отделаться, решила подкинуть ей другую кость:

– Знаешь, Маша, Жарковский мне сделал предложение.

– Когда регистрация? – кость была схвачена. – Где будет свадьба? В санатории или в ресторане? И почему я не вижу огонька в твоих глазах?

В глазах Ксении колыхнулась легкая печаль, поднявшаяся со дна души от неожиданной встречей с Родионом, затем они загорелись новым, озорным блеском. Ксения наполнила бокалы, свой и Марии, и провозгласила тост:

– Выпьем, Маша, за мое освобождение! Я отказала Виктору Эдуардовичу.

– Отказала? А он – что? Снова пригрозил тебя выставить из санатория?

Ксения покачала головой и выпила свою рюмку. Затем закурила сигарету, пуская дым к потолку. Мария поморщилась, она была некурящей.

Ксения слегка помучила подругу, разжигая ее любопытство, затем обстоятельно и деловито рассказала подробности разговора с главврачом. Мысли Марии приняли практическое направление: если главный сейчас, после смерти жены, свободен, и если их отношения с Ксенией зашли в тупик, то почему не сделать попытку… Жарковский всегда был симпатичен Марии. Его энергия, деловитость, молодой задор привлекали. Но быть женщиной для услады ей не хотелось, она еще надеялась устроить с кем-нибудь свою жизнь законным образом. Теперь Жарковский становился интересен Марии: вдовец, человек с высоким положением, скоро станет безраздельным хозяином лакомого куска земли на курортном побережье Финского залива и всех санаторских построек на данном участке. В сравнении с этими масштабами, её частный кабинет казался Марии будкой часовщика. Как бы шутя, она спросила Ксению:

– А если я им займусь, не приревнуешь?

– Ради Бога. Только спасибо скажу.

На следующее утро подруги встретились в салоне красоты. Прическа, маникюр, сеанс у визажиста. Вечером они с замиранием сердца входили в альма-матер, где не были несколько лет. Полногрудая брюнетка Мария с темной чалмой из волос, сооруженной на голове, сразу привлекла взоры нескольких мужчин. Вырез на ее новом платье из вишневого трикотажа был достаточно велик для того, чтобы подчеркнуть все достоинства ее пышной фигуры. Блеск украшений дополнял наряд. Рядом с ней Ксения выглядела незаметно. Черное платье, облегающее фигуру, спереди было закрытым и могло показаться пуританским, если бы не скрещенные позади тесемочки, смело обнажающие спину и плечи. Эти модные детали придавали Ксении элегантность. Но все-таки не наряды и костюмы были сегодня в центре внимания, потому что не просто мужчины и женщины собирались в просторном актовом зале, а выпускники прошлых лет. Все старались рассмотреть в повзрослевших людях мальчиков и девочек – своих однокурсников. Присутствующих призвали к вниманию – началась праздничная конференция. На сцену один за другим поднимались выдающиеся люди – выпускники вуза – и говорили приветственные речи.

Ксения почему-то совсем забыла, что и Жарковский закончил этот институт. Если выпускников вуза разделяет четверть века, они не считают себя однокашниками. Мария вообще не знала, где получал образование шеф. Сейчас на Виктора Эдуардовича Жарковского смотрел с уважением весь зал. Благообразный оратор в дорогом, хорошо сидящем костюме говорил о проблемах в современной медицине и санаторно-курортном лечении, благодарил родной институт и своих преподавателей, большинство из которых уже покинуло сей мир.

– А он – ничего, когда при параде, – наклонившись к уху Ксении, шепнула Мария.

– У меня все настроение испортилось, когда я его увидела.

– Тебе совсем не обязательно с ним общаться, но я подойду в перерыве, поздороваюсь. Кстати, вон и Вадик, на третьем ряду с краю. Видишь – справа?

– Это меня не удивляет. Он везде, где можно наладить связи и заручиться поддержкой влиятельных людей.

На женщин зашикали, и им пришлось замолчать.

После официальной части собравшиеся были приглашены в соседний зал, на фуршет. Накрытые белыми скатертями столики были заставлены тарелками с бутербродами, вазами с фруктами и бокалами с уже разлитым вином. Водку желающим наливал официант за отдельным столиком. Поначалу выпускники одного года кучковались вместе, но в погоне за убывающей выпивкой и в поисках исчезающих на глазах бутербродов люди передвигались с места на место, смешивались и теряли друг друга из вида.

Теперь Мария стояла среди выпускников старшего поколения, рядом с солидным главврачом санатория – ей хотелось показаться ему во всей красе. Жарковский оценил привлекательный вид сотрудницы, напоминающей спелую вишню, но поискал глазами Ксению. Та находилась среди врачей своего выпуска и казалась Жарковскому краше всех. Подойти к ней он не имел никакой возможности: пожилые «девочки» его выпуска окружили его плотной стеной и старались выдавить из круга молодую чужачку Марию, невесть как втершуюся в их ряды. Мария решила не терять времени даром и с сегодняшнего дня начать осаду Жарковского.

Ксения, оставшись без поддержки Марии, слегка растерялась. И, хотя внешне она проявляла интерес к рассказам былых сокурсниц, внутренне сжималась каждый раз, когда неподалеку мелькала фигура бывшего мужа. Вадик не стоял на месте и время на пустопорожние воспоминания не тратил. В последнее время он не имел постоянной работы, перебивался случайными заработками и сейчас ему важно было установить связи с полезными людьми. Ксению он тоже видел, но обходил стороной. К тому же, он был слишком хитер и осторожен, чтобы выяснять с ней отношения на людях.

Расходились с мероприятия поздно. Было светло – в Петербурге стояли белые ночи. Одни сбились в пары, другие небольшими группами отправились гулять к Неве. Третьи ловили такси, чтобы успеть вернуться в свой район до разведения мостов, отрезающих эту часть города от центра. Ксения увидела, как Мария вместе с Жарковским села в машину, и ничуть не обиделась на подругу за то, что та не попрощалась с ней – просто потеряла Ксению из виду. Пока Ксения раздумывала, в какую сторону направиться, вокруг нее уже не осталось знакомых людей. Белая ночь была так тепла и тиха, что Ксения решила пойти до дома деда пешком. Идти от мединститута было не больше двух трамвайных остановок. Ксения бесстрашно шла по пустынной набережной Карповки, тем же путем, каким в конце зимы она шла с Родионом. Тогда он впервые поцеловал ее. Все у них только начиналось. А сейчас все было позади. Ксения остановилась у парапета, посмотрела на темную воду, на омут, влекущий вниз. Нет, об этом нельзя даже думать, ведь у нее есть сын!