На пыльных тропинках далеких планет - Александр Викторович Горохов

следы. Включая те, которые я только что оставил на его мокрой части. Стреляющие девайсы наизготовку, а двое копьеносцев исследуют натоптанное.

Так и хочется сказать: «и тут, весь в белом, на сцену выхожу я».

Нет, не в белом, а в стандартном армейском «пикселе». Кепочке, бронежилете поверх футболки, мешковатых штанах и высоких берцах, отпечатки подошв которых вызвали оживление у «следопытов». Левую ладонь вверх, чтобы привлечь к себе внимание (правая на рукоятке управления огнём «Вереска». Изучаю реакцию.

Как они могут меня воспринимать? Никакого оружия, кроме «смешных» с их точки зрения, мачете и ножа, при мне нет. В их понимании, поскольку о том, что такое пистолет-пулемёт, они представления не имеют. Но я почему-то их не боюсь. Значит, либо уверен в себе, либо идиот. Скорее, второе, поскольку оружие моё, с их точки зрения, смешное.

Стоим, «втыкаем» друг на друга. Они на пляже, я — рядом с ближайшей к берегу пальмой, за которой можно быстро укрыться в случае чего.

— Ну, и долго ещё будем глазки друг другу строить?

Я, конечно, не чиновник, приехавший из Петербурга с ревизией, но мой оклик тоже вызвал немую сцену. Длившуюся, правда, всего пару секунд, поскольку командир отряда тоже громко заговорил. Естественно, не по-русски, а на каком-то собственном наречии. С обилием сдвоенных согласных, как я уловил на слух. По тому, как он принял напыщенный вид, явно гнул понты про то, какой большой начальник какого непобедимого флота какой великой державы осчастливил меня общением с ним.

— Не понимаю, — словами и мимикой сообщил я.

А на ум приходит старая-старая песенка из репертуара Юрия Лозы.

Их, большеглазых, озорных,

В соседнее село,

Красивых — рыжих и льняных —

На танцы понесло.

Вот встреча двух цивилизаций:

От них один, от нашей три.

Чтобы хоть как-то привязаться,

Спросили закурить.

Он улыбался, встрече рад,

Ведь он не понял их.

Через секунду наш собрат

Пинал его под дых.

Нет, манящий жест, что изобразил бааальшой начальник, я прекрасно понял. Но отрицающе замотал башкой, ткнул в него пальцем и тоже поманил рукой.

Тот снова что-то проорал, но уже не мне, а копейщикам, сразу же разошедшимся в стороны и двинувшимся в моём направлении, пытаясь обойти с флангов. А оба арбалетчика, воспользовавшись рычагами, именовавшимися в нашей истории «козьей ногой», взвели свои пулялки. Тот, что справа, вскинул аппарат, зажав приклад под мышкой, и нажал спуск, всаживая болт в дерево, растущее в метре от меня. Типа, тот, кто убегает от снайпера, умирает потным: у второго-то арбалет ещё взведённый. Да ещё и «мушкетёр» возится со своей бандурой, кажется, подсыпая порох на полку.

Не хотите, значит, по-мирному? Шаг за пальму, на ходу сдёргиваю ремень ПП с шеи и откидываю приклад. Короткая очередь, и от ложа заряжаемого арбалета летят щепки. Дистанция-то всего метров пятьдесят. Перед ногами пыхтящих копьеносцев (не пробовали бегать в экипировке по песку? Попробуйте: впечатления незабываемые), тоже взбивает фонтанчики песка автоматная очередь, но это уже Дуб постарался.

Эти сбились с шага, а я леплю экспансивными пулями в кирасы второй пары, уже опустившей свои «зубочистки», чтобы потыкать мою драгоценную шкуру их железными наконечниками. У каждого — по две огромных вмятины в «самоварах», натянутых на их туловища, и шок от того, что невидимыми кувалдами уронило на песок. Кажется, в одном случае даже имеется то ли пробитие, то ли разрыв доспеха. Быстро перевожу ствол на вторую пару, и та замирает в пяти метрах от меня.

БАБАААХ! Окутывается дымом «мушкетёр», и где-то рядом взвизгивает пролетающая пуля. А следом что-то от души шваркает мне в бронежилет. Секундное замешательство, которым попытался воспользоваться один из копейщиком, тыча мне в лицо жердиной, с насаженным на её конец куском острого железа. Уклоняюсь в сторону и жму на спусковой крючок «Вепря». Не целясь, «от пуза». А краем глаза замечаю, как валятся на песок сначала арбалетчик, попавший мне в корпус болтом, а потом «мушкетёр». Но это не я, а Артём их снял. Моего противника тоже откинуло в сторону, и я леплю короткую в его чуть «тормознувшего» напарника.

Готово! На ногах только «большой начальник» и арбалетчик со сломанным арбалетом.

— Ты в порядке? — голосом Листьева ожила рация.

— В порядке. Болт в броник прилетел. Ощущения — как от пули «макарова».

Теперь надо собрать «жерди» и прочее оружие копейщиков, пока те «тащатся» от попадания пуль в кирасы. И «продлить кайф» тем, кто уже начал оклёмываться. Например, берцом по шлему (не линчуйте пассажиров поезда без надобности, как говорили на Диком Западе).

А «большой начальник» и арбалетчик без своего «инструмента» уже ощетинились рубяще-колющимся железом. Но ни я, ни вышедший из засады Артём, на них нападать не собираемся. Он просто следит за обстановкой, а я и вовсе забросил за спину «Вереск» на ремне, подходя к «сладкой парочке» метров на двадцать.

— Теперь разговаривать будешь? — в полной уверенности, что меня не поймут, спросил я.

Голос подал чисто для того, чтобы продемонстрировать отсутствие дальнейших агрессивных планов. Подобранной на песке веткой прочертил линию, потом ткнул пальцем в «начальника» и показал место за этой чертой. Ткнул в себя, указал на другую сторону от этой черты, отошёл на три шага назад и поманил рукой.

Кажется, дошло: приблизился. Значит, продолжим рисование. Изображаю что-то похожее на остров, рисую силуэт кораблика. Палкой касаюсь кораблика и указываю место на «карте», где он сейчас находится. Потом обвожу всю нашу компанию рукой и снова показываю местонахождение на рисунке. Потом тычу пальцами в «гостей», включая начавших приходить в себя копейщиков, и прогоняюще машу рукой в сторону бухты, где ремонтируется корабль. И палкой указываю «на карте» в точку, где он стоит. В общем, «ехай на х*й» называется. Причём, всё это сопровождается объяснениями на русском языке, совершенно непонятном моему визави. А теперь повторить, если не понял.

Не знаю, с первого раза или только со второго, но до «большого начальника» дошло. И, надо же, тот кивает головой. Счастье-то какое! Хоть что-то в жестикуляции совпадает. А потом