Гроза двенадцатого года. Моя княгиня - Татьяна Романова

- А вас, княгиня, устраивает такой раздел имущества вашего покойного батюшки? - обратился генерал-губернатор к Кате.

- Да, ваше высокопревосходительство, я со всем согласна, - подтвердила Катя и посмотрела на мужа, ища у него поддержки. Алексей ободряюще улыбнулся ей.

- Хорошо, - подвел итог генерал-губернатор и поставил свою подпись и печать под подписями Иваницких на завещании графа Бельского и протянул его Алексею, - все формальности закончены, вы можете через пару недель приехать в земельную управу с этим завещанием и переписать Бельцы на свое имя. Что касается остального имущества, его необходимо оформить на княгиню, но это дело господина Штерна, поверенного покойного графа, я думаю, что вы свяжетесь с ним сами.

Генерал- губернатор встал, за ним поднялись остальные. Алексей поблагодарил князя Ромодановского от имени своей семьи за помощь и участие. Они распрощались и тронулись в обратный путь. У развилки дороги молодожены простились и с Иваницкими, горячо поблагодарив их за помощь. Дальше они поехали одни. Впереди засверкал огнями большой барский дом в Бельцах. Сани подлетели к крыльцу, Алексей подал жене руку, и они вошли в дом уже как светлейшие князья Черкасские, графы Бельские. Воля императора была исполнена, Алексей был прощен и свободен.

Мягкий снег падал за окнами кабинета графа Павла Петровича, где Алексей уже третий день разбирался с бумагами, оставшимися от покойного тестя. Это была очень уютная большая комната с французскими окнами, выходящими на широкую террасу, спускающуюся в сад, сейчас засыпанный снегом. Светлая обивка стен, деревянные панели светлого деверева и такие же светлые книжные шкафы, занимавшие одну из стен кабинета, делали эту комнату выше и просторнее. На большом камине красновато-коричневого мрамора, где сейчас весело потрескивал огонь, стояли бронзовые часы с двумя подсвечниками французской работы. Шторы и обивка мебели того же красно-коричневого оттенка и два обюссонских ковра цвета слоновой кости, придавали кабинету ту законченность, где гармония заглушает впечатление от роскоши, но оставляет ощущение простоты и уюта.

Сидя за большим письменным столом тестя, Алексей внимательно рассматривал документы, лежащие перед ним. Но мысли его никак не могли сосредоточиться на делах покойного графа, а все время убегали к его красавице дочери, сейчас тихо сидевшей с рукоделием в кресле около камина. Алексей поднял глаза и посмотрел на жену. Кресло стояло так, что он видел ее профиль, мягко освещенный светом свечей, и как в ту ночь в церкви, он удивился совершенной красоте ее лица.

Сегодня был канун нового года, его они собирались встретить вдвоем за маленьким поздним ужином. Алексей хотел в этой располагающей к откровенному разговору обстановке поговорить с женой о том, как будут дальше развиваться их отношения. Они были повенчаны, но трагические события, последовавшие за венчанием, погрузили его молодую жену в тяжелое горе. Он, щадя ее чувства, до сих пор даже не заговаривал о супружеских отношениях, но сегодня хотел мягко поговорить с Катей об осуществлении брака. Алексей понимал, что это будет не сразу, но влюбившись в жену и страстно ее желая, он хотел полного единения с ней, хотел научить ее радостям страсти, а самое главное, он теперь хотел, чтобы Катя тоже влюбилась в него.

Наметив план действий, молодой человек попытался снова сосредоточиться на бумагах тестя. Он уже просмотрел счетные книги по Бельцам за последние пять лет, судя по отчетности, имение процветало. Плодородный южнорусский чернозем ежегодно давал прекрасные урожаи пшеницы, их граф через своих поверенных продавал в Москве и Нижнем Новгороде. Деньги, полученные от продажи, Павел Петрович вкладывал очень практично: часть использовал для улучшения хозяйства всех своих имений, небольшую часть он оставлял на содержание семьи, а значительные средства в золоте, он через своего поверенного Штерна в Санкт-Петербурге переправлял в банки Европы. По подсчетам Алексея, только за последние пять лет граф перевел в банки Лондона и Вены не меньше двух миллионов рублей. Его жена была очень богатой женщиной, но его это не волновало, он хотел только ее саму.

Часы на камине пробили десять часов, Алексей поднялся и подошел к Кате.

- Катюша, я предлагаю пойти переодеться к встрече нового года, - предложил он, - хотя у нас тобой траур, но мы будем вдвоем, давай немного украсим наш вечер.

- Хорошо, - согласилась Катя и улыбнулась мужу своей медленной улыбкой, осветившей ее бледное лицо, - я надену твой подарок.

Алексей нежно привлек жену к себе и поцеловал в лоб, хотя ему так хотелось прижаться к ее губам, сминая их, передавая ей тот огонь, что вспыхивал в его крови при каждом прикосновении к ней. Но он снова обуздал свою страсть. Очень медленно продвигался он на своем пути завоевания сердца жены, и вот сейчас одержал маленькую победу, ведь Катя впервые обратилась к нему на «ты». Обнимая жену за талию, Алексей повел ее наверх. Проводив до спальни, и договорившись встретиться с ней здесь же через час, он отправился одеваться к праздничному ужину.

Катя сидела за туалетным столиком в своей спальне, расчесывая волосы. Волосы были такими длинными, что их приходилось расчесывать в две руки с Поленькой. Она расчесывала их от головы до плеч, а Поленька, подхватывая движение руки хозяйки, расчесывала волосы от плеч до пола, а потом, закрепив волосы на затылке Кати, горничная отдельно расчесывала концы волос.

Сегодня Кате хотелось выглядеть так, чтобы понравиться Алексею. Она не хотела снимать траурную одежду, но, понимая, как тяготится муж тяжелыми обстоятельствами, сопутствовавшими их свадьбе, стремилась сделать шаг навстречу семейной жизни, дав ему понять, что все видит и ценит его деликатность. Девушка решила сделать красивую прическу и надеть подарок Алексея - крест. Поленька, получившая впервые за долгое время разрешение красиво причесать свою хозяйку, очень старалась, и результат ее трудов понравился обеим. Густые каштановые волосы Кати горничная закрепила на макушке бриллиантовыми заколками так, что получилась корона из кос и локонов. Несколько длинных прядей, закрученных в тугие спирали, спускались на спину, доходя до талии, а одну такую прядь, Поленька перекинула через правое плечо хозяйки на грудь.

- Ну, барышня, вы будете сегодня красивее, чем всегда, - засмеялась Поленька, - а хоть и всегда красивее вас никого нет.

- Ладно тебе, - укоризненно заметила Катя, посмотрев на горничную, - все тебе шутить, давай платье.

- Ну, хоть сегодня не надевайте черное, - взмолилась Поленька, - завтра снова оденете, а сейчас наденьте любое из ваших прекрасных платьев, ну хоть голубое шелковое или светлое зеленое.

- Нет, нельзя мне траур снимать так быстро, - решительно отказалась Катя, - это - грех большой. Давай шелковое платье.

Поленька подала ей черное шелковое платье с завышенной талией, длинными узкими рукавами, и вырезом лодочкой, отделанным по краю черным кружевом. Надев платье, Катя достала из потайного ящичка бюро, бархатный мешочек с подарком мужа, и надела крест, не укорачивая цепочку. Украшение красиво смотрелось на фоне черного корсажа платья. Благодаря длинной цепочке поперечная планка креста легла как раз на тонкую ленту пояса, зрительно отделявшего гладкий корсаж платья от собранной в многочисленные мелкие складочки легкой шелковой юбки, это было так гармонично, что казалось: и украшение, и платье были придуманы гениальным мастером одновременно.