Девушка с Рублевки - Наталья Баклина

Я добежала до холла, схватила ключ, поднялась в номер, зашла в ванную и пристально посмотрела в зеркало. Вот это да! Довоздерживалась. Досиделась без секса. Дорасслаблялась с массажем. Первому встречному мужчине чуть было посреди пляжа не отдалась! Я долго плескала водой в разгоряченное лицо, затем решила принять душ. Так, цепочку с бабочкой надо снять. Пальцы скользнули по голой шее. Потеряла! Вот жаль-то как! Это я за кулончик шалью зацепилась. А второпях когда дернула, тонкая цепочка порвалась! И где теперь мою бабочку искать? И когда, главное? Сразу после завтрака мы едем в Сахару. Можно бы и до завтрака сбегать. Покопаюсь в песке возле еще не разобранных лежаков, место ведь приметное. Вдруг найду!

После душа я немного успокоилась, легла под одеяло и стала вспоминать Петра-Сигизмунда. Интересно, как он сумел столь точно описать мою внешность? Может быть, это кто-то из знакомых? Хотя таковых у меня здесь всего двое: Пенкин и Слава. Ни тот ни другой с голосом мужчины из тунисской ночи «не складывался». Тогда кто? Кто? И как он на самом деле выглядит, этот Петр?

Так, все, хватит трепыхаться по поводу «любовь нечаянно нагрянет». Одни неприятности от таких нечаянностей. Вот и кулончик, который уже полюбила, потеряла. Пропала моя кроткая бабочка, легкая, как мечта.

Все, спать. Дверь на ключ. Аленка, как нагуляется, постучит.

Она постучалась только утром, в седьмом часу. Я ее впустила и пошла досыпать. Но не тут-то было. Аленка жаждала общения.

– Слушай, а ты почему не спрашиваешь, где я ночь провела?

– А должна? – зевнула я.

– Я провела ночь с Пенкиным! – сообщила Аленка, наблюдая за моей реакцией.

– Да ты что! Вы с ним поладили? – искренне обрадовалась я.

– Тяжелый случай, – вздохнула Аленка. – Если под словом «поладили» имеешь в виду «переспали», то нет. После того как ты вчера сбежала, он совсем раскис и выбрал меня «жилеткой». Мы про тебя говорили.

– Всю ночь? – испугалась я. Что еще за совет в Филях?

– Ну, не всю. Пока не уснули.

– Ага, значит, все-таки уснули вместе!

– Дура ты, Лариска, я тебе про другое толкую. Витька ведь не просто так вокруг тебя хороводы нарезает. Нравишься ты ему очень, жениться он на тебе хочет, а как подъехать к такой недотроге – не знает. Спрашивал у меня, как подход найти.

– Не надо ничего ко мне искать. Ален, не нравится он мне, ну вот ни капельки! Я его вчера на лежаке в трусах увидела, обхохоталась. Аполлон пузатый. Как можно с таким спать, а?

– Тоже мне, Венера Милосская выискалась! Ты в зеркало на себя давно глядела?

– Вчера вечером, а что?

– А то! Скажи спасибо, что он на тебя такую клюнул. И не просто так трахнуть хочет, ведь замуж собрался звать! С квартирой мужик, с деньгами, никаких прежних жен и детей. А она фифу из себя строит!

– Ничего я не строю, просто Пенкин мне не нравится. Слушай, Ален, я что-то никак в толк не возьму. Ты сейчас в роли свахи хлопочешь? Или завидуешь, что он на меня запал? Так действуй, переключай его на себя. Ты у нас тоже девушка холостая, смотри, какой мужик пропадает зря.

– Переключишь его, как же! – Аленка сбавила тон, повалилась на кровать и закинула руки за голову. – Думаешь, не пыталась? А его на тебе заклинило, всю ночь ныл: «Алена, научи, Алена, скажи ей». Меня и не видел будто. А я не могу мужика силой на себя затаскивать. Вот и заснула в его кровати. Так он один спал, как ты вчера, на диванчике. Представляешь?

– Обидно, наверное, – предположила я.

– Не то слово! – засмеялась Аленка. – Опять я ничего не понимаю. Ты ведь рядом со мной совсем не яркая, а он только тебя и видит.

– Ну, может, он боится ярких женщин, – предположила я. – Ты ведь как фейерверк, а ему, может быть, свечка нужна.

– Ага, церковная. Или от геморроя. Ладно. Лариска, я посплю чуть-чуть, толкни, когда на завтрак будет пора, хорошо?

Она вскоре ровно засопела, а я решила пойти поискать свою бабочку. Натянула сарафан, добежала до пляжа... Лежаки уже стояли ровненькими рядами, кое-где подставляли бока утреннему солнцу первые загорающие, и узнать место, где вчера «упорхнула» моя бабочка, не было никакой возможности.

Завтракала я очень рано и отдельно от всех. Настроение было не то чтобы паршивым, но не радостным, точно. Мне было жаль подвески; меня напугало собственное чувство, вдруг взыгравшее из-за незнакомого и невидимого мужчины; меня тяготила ситуация с Пенкиным. Пока еще я могла как-то лавировать, но, судя по всему, она вот-вот могла взорваться. И Аленка, которая поначалу держала если не мою сторону, то хотя бы нейтралитет, теперь переметнулась в стан противника. И опять она мою внешность цепляет, мол, в зеркало на себя посмотри! Смотрела. Не фотомодель, конечно, но и не уродина. Нормальная женщина тридцати семи лет.

Уезжали мы сразу после завтрака. Тот же водитель, что встречал нас в аэропорту, погрузил наши сумки; места всем хватало, расселись по одному. Несколько аниматоров и официантов вышли на крыльцо прощаться. Когда автобус тронулся, волоокий мальчик-гей начал махать нам белой салфеткой. Водитель, доехавший было до шлагбаума, повернул по кругу, и мы снова проехали мимо крыльца.

– Гуд бай, гуд бай! – закричали нам провожатые, и аниматор опять замахал салфеткой.

– Какие молодцы, а! – умилилась Ира. – Провожают нас, как дорогих гостей.

Вдруг Слава попросил водителя сделать еще круг. Народ на крыльце, собравшийся уже расходиться, с хохотом стал прощаться с нами по третьему разу. Было весело. Гуд бай, «Волшебный дворец». Здесь было хорошо. Едем дальше.

Как-то так получилось, что я провозилась, фотографируя погонщиков, самих верблюдов, наших девчонок, как они громоздятся на эти «корабли пустыни», и всю приличную скотинку разобрали.

Мальчишка-погонщик приглашающе указал мне на незанятое «седло», и мне ничего не оставалось (ну не ругаться же из-за верблюда, в самом-то деле!), как пристраиваться на горбу у облезлого чудища бурого цвета. Кажется, самого неказистого из всего каравана, что привели нам покататься. Вон у Иры с Таней такие милашки – светленькие, чистенькие, пушистенькие. У Аленки – коричневый, но тоже вполне симпатичный. А у моего «зверя» шерсть на боках клочьями (линяет, что ли?) и проплешина на затылке.

Тут погонщик причмокнул как-то по-особенному, и наши верблюды, до того лежавшие на животах с подогнутыми ногами, стали подниматься на ноги.

– Ой, мамочки! – взвизгнула Ирина.

– Ой, высоко-то как! – закричала Аленка.

Действительно высоко. И сидеть странно и неудобно. Не то чтобы верхом, а как-то притулившись сзади к горбу и цепляясь руками за привязанную к «седлу» веревку. Оказалось, что наши верблюды связаны в цепочки по трое. Ирин и Татьянин «милашки» оказались в одной связке с моим «плешивым», которого вел за веревку погонщик. Через несколько минут первый страх прошел, я расслабила судорожно сжатые колени и огляделась. Почти все цепочки разбрелись по пустынной равнине. Только Аленкин «зверь» топал замыкающим в передней цепочке чуть в стороне от меня, размеренно погружая в мелкий песок плоские широкие копыта.