Офицер. Слово чести - Владимир Поселягин

Тут я задумался и велел седлать коня, пока изучаю остальные письма. Когда коня подготовили, добрался до здания телеграфа и отправил в столицу сообщение на имя стряпчего. Мол, всё одобряю, проводите сделку. И указал свой счёт во французском банке. Пускай отчисления туда идут, французам так проще. Ответ придет не раньше завтрашнего дня, поэтому я вернулся домой. А там каптенармус ожидал с телегой и парой солдат в качестве грузчиков. Быстро он. Я выдал им два ящика с касками и четыре с котелками. Пусть выдает солдатам, те отмоют от консервационной смазки и уже сегодня использовать смогут. Ну, а я вернулся к письмам. От родителей были, поздравляли с чином, да и вообще радовались за меня, свои новости сообщали. Писали не только родители, были письма от многих родственников. Я даже два письма написал в ответ, завтра отправлю, а тут почтальон прибыл, сообщение с телеграфа доставил, ответ стряпчего. Молодец, за три часа уже и ответ прислал. Он у телеграфа спал, что ли? Впрочем, живёт действительно неподалеку.

Уже пора было собираться на банкет, который в семь вечера начинался, и я быстро пробежался глазами по сообщению.

Стряпчий передавал, что, мол, всё уже оформлено, лицензия по котелкам на пять лет продана, французам выдали все технические карты для производства. Между прочим, их рисовал и составлял инженер, директор моего завода. Всё как положено оформил, с допусками и какой металл с присадками используется. Однако это ещё не всё, французы и каску взяли, лицензию на год, и тоже от объемов производства отчисления будут. Насчёт моего счёта во Франции стряпчий обещал подумать, тот помощник посла сейчас в столице, им необходимо доработать кое-какие документы.

Ладно, а сейчас придется втискиваться в парадную форму – уже стала маловата, за два месяца массы-то я всё же набрал, – и пора на банкет. Полчаса до начала осталось. Ничего, успеем.

* * *

– Командир, – обратился ко мне дядька-наставник. – Похоже, денщик-то твой, Мыкола, доносчиком будет.

Я на веранде изучал документы на поставки разного рода боеприпасов, снаряжения и вещевого довольствия, когда наставник отвлек меня от работы. В Калише мы уже четвёртый день. И надо сказать, дела идут, не во всём так, как я хотел, но в моей пулемётной полукоманде пока всё в порядке. Командование полка в наши дела не лезет, и это хорошо, делаю что хочу. Начальник штаба полка подписал составленный мной план учёбы на ближайшие две недели, без него снимать подразделение с места дислокации нельзя, и теперь я могу в любое время забирать свою команду. Уже дважды проводили учения, только два часа как прибыл с очередных, а завтра снова выезд. Потихоньку солдаты втягиваются. Не теряются в сложной ситуации, после учений разбираем ошибки и как следовало поступить – учимся постепенно. Казаки в учениях участвуют не без удовольствия, тоже присматриваются. Сейчас у моего подразделения по распорядку теория, учатся с пулемётами работать, потом ужин, практика по быстрому снаряжению лент и отбой. Дня через три подниму на ночные учения.

Банкет по поводу награждения и получения должности прошёл неплохо, хотя не все получилось сделать, что я хотел. Помешал один незнакомый мне жандарм, которого я, к слову, не приглашал. Вроде бы всё хорошо шло, нашел кого-то вроде тамады, чтобы развлекал гостей, принял поздравления, поблагодарил всех, и началось веселье. А когда все в курилку направились, пошел с ними и принялся рассказывать офицерам сведения, которые якобы получил в столице. Мол, скоро ожидается война с Германией, уже августе. Многие призадумались, границы-то рядом, а тут этот гадский поручик вылез. Мол, не за эти ли сведения император попросил меня удалиться из столицы? Похоже, знал, о чём спрашивал, пришлось сознаться, что и поэтому тоже. Так что офицеры снова пришли в хорошее настроение, и я понял, что они информацию о скорой войне выбросили из головы. Нет смысла их убеждать вывозить жён и детей в глубь страны и намекать на то, что неплохо бы выкопать хоть какие-то укрепления перед городом. Похоже, побегут они, как германцы начнут, быстрее своего визга. Так что я был вынужден констатировать провал своей миссии, слушать меня не станут. А всё поручик тот жандармский виноват. И ведь не спросишь, какого хрена он у меня на празднестве делает, наверняка кто-то из приглашённых коллег привёл. Офицеры полка, конечно, кривились при виде жандармов, но особо ничего не предпринимали, а когда градус повысился, уже и пили вместе, не на брудершафт, конечно, но общались легче.

Однако не всё так плохо, в чём-то я потерпел поражение, но в чём-то выиграл. Был среди приглашённых и интендант полка, и вот когда мы с ним пообщались, тот мимоходом сообщил о двух пулемётах на складе конфискованного оружия у пограничников. Никому они не нужны, под германский патрон. Я воспылал.

На следующий день я вывез подразделение за город, пока просто покататься, ну и потренировались резко разворачиваться – для направления пулемётов на цель. Пока просто смотрел и прикидывал, кто на что способен. Торговцы ещё две подрессоренные пролётки подогнали, и теперь в команде их семь, плюс моя, с личными вещами. Так что расчёты с «мадсенами» теперь тоже транспортом обеспечены. А я, отправив Крапивина получать запас патронов, выдал ему наряды и все три телеги, и заглянул к пограничникам. Пулемёты у них нашлись, и, что удивительно, тоже «мадсены». За десять бутылок водки и бумагу из канцелярии полка с указанием передать их нам на баланс со всем запасом патронов, эти пулемёты перекочевали в мое подразделение. Расчёты имеются. Вот и получается, что у нас теперь восемь пулемётов: три «максима», один «мадсен» у Букина и четыре ручника у Скопова. Я учил из ручных пулемётов стрелять по самолётам – это основная защита от атак с воздуха, ну и другие приёмы, дело пошло, даже удалось ещё две патронные двуколки получить и санитарную от интендантов – небольшое пополнение, да фельдшера в подразделение, хотя по штату еще не положено было.

А тут такая новость от моего дядьки про денщика!

– На жандармов работает, – озвучил я свое преположение. – Придётся убрать его.

– Кх-х-х?.. – дядька изобразил самоповешение.

– Тебе бы кого закопать, – хмыкнул я. – В чём он подозрения вызвал?

– Поначалу Егор заметил, как он в твоих вещах роется. А потом я уже видел, что он изучал листы тут на столе, утром, когда ты после завтрака одеваться пошёл. А Крапивин говорил, что один из солдат в увольнении видел, как он выходил из здания, где жандармы устроились.

Мы с казаками уже давно перешли на ты, по моей инициативе, но только когда никого рядом, при свидетелях ко мне на вы обращались и со всем уважением. А ведь меня действительно уважали, я это замечал.

Сейчас Егор ужин готовит, время вечернее, я вот, вернувшись с учений, документами занялся, ещё часок поработаю, и перед ужином позанимаюсь с дядькой. А денщика не было, убежал в лавку за припасами, и думаю, Егор его не просто так отправил, дал нам возможность свободно поговорить. Хозяева в гости ушли к родственникам на соседнюю улицу и пока не вернулись. Вроде именины там.

– Понятно… – задумчиво протянул я. – Да, от денщика будем избавляться. Убивать не нужно, просто выгоним за воровство. Подкиньте в его вещи что-нибудь из моих, устроим поиски, обнаружим у него, набьёте морду и пинками прогоните. Не забудьте тихонько шепнуть солдатам в моём подразделении, за что его выгнали, чтобы не привечали, доносчиков у нас не любят. А я организую перевод его в другое подразделение.