Assassin’s Creed. Валгалла: Сага о Гейрмунне - Мэтью Дж. Кирби

Это вызвало новый всплеск смеха. Теперь засмеялся и Одмар.

– Садись, норвежец, с нами. Дым и запах пожарища отгоняют докучливых комаров.

– Спасибо, Одмар.

Гейрмунн сел к огню. Голода он больше не ощущал. Недавняя тревожность тоже поуменьшилась.

– Как вижу, твой меч остался на корабле, – сказал Одмар. Он оглядел своих воинов. – Мы – люди Уббы. Фасти ему родня. Мы находились в Хагелисдуне. Там Убба убил Эдмунда – короля этих болотных саксов. Нынче он движется на Мерсию. А мы остались в этих болотах, чтобы местные людишки не баловали.

Гейрмунну вспомнились трупы на реке. Неужели священники могли как-то сопротивляться датчанам? Он снова обвел взглядом окрестности сожженного храма и вдруг заметил строение, уцелевшее в пожаре: круглую хижину из палок и глины, стоящую близ бывшего огорода. То была единственная тень в сумерках, сгустившихся над болотом. Двери у хижины не было. Только узкое окошко. Одно это выделяло ее среди других построек. Хижина легко могла бы сгореть, однако не сгорела. Значит, ее намеренно не тронули.

– Что это за постройка? – спросил Гейрмунн.

– Гробница, – ответил Одмар.

Гейрмунн еще раз присмотрелся к хижине.

– Разве саксы собирают мертвецов в деревянные гробницы?

– Это живые мертвецы, – пояснил Одмар.

Устрицы в животе Гейрмунна вдруг стали холодными и тяжелыми.

– Хаугбуи, что ли?

– Сходи проверь, – заулыбался Одмар.

Остальные молчали и ждали, как поведет себя Гейрмунн. Ему вновь стало тревожно. Одмар несомненно его разыгрывал. Вот только безобиден ли розыгрыш командира? А вдруг он задумал навредить странному норвежцу? Поколебавшись, Гейрмунн решил удовлетворить собственное любопытство, не имевшее ничего общего с задумкой Одмара. Встав, Гейрмунн покинул освещенный круг и пошел в темноту, к круглой хижине. Еще на полпути он почувствовал резкий запах мочи и испражнений. Это несколько погасило его страх. Браги рассказывал истории о мертвецах, но те никогда не мочились и не гадили.

Подобравшись к хижине, Гейрмунн понял, что запах идет из окошка. Похоже, его обманули: это не гробница, а тюрьма. Гейрмунн подошел к окошку сбоку, встал на цыпочки и вытянул шею, намереваясь заглянуть внутрь. Там что-то захлюпало. Мелькнуло бледное лицо со всклокоченными волосами и следом из окошка что-то выплеснулось. Гейрмунн пригнулся, чудом не попав под каскад мочи и испражнений.

Датчане у костра покатывались со смеху. Гейрмунн побагровел. Поначалу он ругал себя за собственную дурость, но постепенно заулыбался сам, отдавая должное розыгрышу датчан. Однако человек в хижине не смеялся и вряд ли улыбался. Он выкрикивал проклятия на языке саксов. К своему удивлению, Гейрмунн понимал почти все слова.

– Убирайся прочь, языческий дьявол! – кричал сакс.

Гейрмунн посмотрел на изрядную кучу дерьма и лужу мочи. А ведь у этого безумца может быть припасено еще. Подумав так, Гейрмунн решил больше не заглядывать внутрь.

На саксе была одежда священника, хотя и грязная. Спутанные волосы и борода почти закрывали лицо. Увидев Гейрмунна, он высунулся из окна и завыл, шевеля растрескавшимися губами. Гейрмунн отошел еще дальше.

– Оставь его! – крикнул продолжавший хохотать Одмар и махнул Гейрмунну, чтобы возвращался к огню.

Гейрмунн еще раз взглянул на странную хижину без двери и вернулся в развалины храма. Датчане поддразнивали его, довольные неожиданным развлечением. Гейрмунн поднял руки, признавая, что его здорово разыграли.

– А ты проворен, норвежец, – похвалил его Одмар. – Некоторые мои ребята после разговоров с этим мертвецом были вынуждены отмываться в реке.

– Почему ты говоришь, что он мертв? – спросил Гейрмунн.

– Я же сказал: это его гробница.

Гейрмунн нахмурился, так и не поняв смысла. Тогда Одмар похлопал Фасти по плечу:

– Расскажи ему.

Прежде чем начать, молодой датчанин откашлялся.

– Некоторые христианские священники уходят в такие хижины, чтобы молиться своему богу. Потом они замуровывают себя изнутри. Потом другой священник молится за того, кто в хижине, и объявляет его мертвым.

– Священники добровольно идут в эти хижины?

Фасти кивнул.

– А потом они выходят?

– Нет. Их бог это запрещает.

Одмар засмеялся:

– Когда мы поджигаем их гробницы, некоторые выходят.

Может, и другие сгоревшие постройки были такими же хижинами, как уцелевшая?

– Почему вы его пощадили? – спросил Гейрмунн.

– Хотел убедиться, действительно ли он мертв, – ответил Одмар. – Никто из людей не может умереть дважды.

– А священники, чьи тела я видел на реке? Они умерли дважды? – спросил Гейрмунн.

– Они вылезли из гробниц, – сказал Одмар. – Может, у христиан тоже есть заклинания. Вышел наружу – и силу потерял. Хаугбуи и драугра можно убить.

Он наклонился к Гейрмунну и, указывая на одинокую хижину, добавил:

– Сидит там без пищи и воды. Если умрет, значит прежде он не был мертвым, и никакой силы в их молитвах нет.

Темноту вокруг острова наполняло кваканье лягушек и звон комариных туч. Заглянув в глаза Одмара, Гейрмунн увидел страх и ненависть.

– Чем провинились эти священники? – спросил Гейрмунн.

Одмар не понял вопроса.

– Ты сказал, твой отряд остался здесь, чтобы сделать их послушными. Что они сделали?

– Отказались отдать нам свое серебро.

– Нет у них серебра, – возразил кто-то из датчан, сидевший по другую сторону костра. – Мы сюда пришли, чтобы…

– У всех священников есть серебро! – закричал Одмар.

– Только не у этих мертвых священников, – глядя в землю, возразил Фасти.

Взбешенный Одмар вскочил на ноги:

– Никак появились желающие поспорить со мною? – Он выхватил бородовидный топор и медленно обвел лезвием круг соратников. – Говорите! Решим все споры между нами здесь и сейчас.

Никто не ответил, и Одмар снова сел. Разговор о священниках угас сам собой. Воины разбрелись и устроились на ночлег, завернувшись в плащи. Гейрмунн тоже лег. Он сознавал, что спать среди незнакомцев рискованно. Но если бы датчане хотели его смерти, убили бы раньше, едва он появился. Им бы и устриц больше досталось. У них хватало времени, чтобы расправиться с ним. Но он по-прежнему жив. Гейрмунн лег ближе к огню, наслаждаясь его теплом.

Он быстро уснул, но среди ночи его разбудил протяжный вой. Гейрмунн лежал в темноте, ощущая холод в затылке. Кто это выл? Зверь, человек или нечисть, обитающая в болотах? Однако вой не показался ему кровожадным. Скорее страдальческим, полным боли. Возможно, это выл священник в хижине. После этого Гейрмунну было уже не уснуть. Может, мертвец умер по-настоящему?