Охотник на лис - Марк Шульц

Непосредственно перед схваткой я разогревался за трибунами, размышляя о том, как кому-то пришло в голову учредить такие жестокие соревнования, как чемпионаты Национальной ассоциации студенческого спорта по борьбе. На этих турнирах я испытывал такое психологическое давление, что соревнования казались бесчеловечными. В углу зала лежало несколько скатанных матов, и по пути к ковру я сел на эти маты и стал истово молиться о том, чтобы Господь убил меня сразу же, если я проиграю. Я именно этого и хотел.

Программа Wide World of Sports канала ABC транслировала наш матч. По-моему, это был единственный финальный поединок, полностью показанный по телевидению. Эл Майклс представил нашу схватку как «встречу, которой ждали все». Так оно и было, потому что я выиграл чемпионат того года, а Эд на первом и втором курсах был чемпионом в другой весовой категории, и уже поговаривали, что он, возможно, станет первым, кому удастся выиграть подряд четыре чемпионата Национальной ассоциации студенческого спорта.

Почти на второй минуте матча я сделал глупую попытку бросить Эда, который поймал меня и заработал баллы за то, что бросил меня на ковер, и за почти фол, обогнав меня на четыре очка. В конце первого периода Эд вел со счетом 5:2, но тут я попытался провести прием, который никогда прежде я делать не осмеливался, но видел, как этим приемом олимпийский чемпион Бен Петерсон завоевал Кубок мира. Захватив туловище Эда, я оторвал его от ковра, прижал коленом внутреннюю сторону его бедра у паха, затем развернулся и бросил его на спину. Я удерживал его на спине 2 секунды, за что получил 4 очка, и после первого периода счет был 6:5 в мою пользу. В третьем и финальном периоде я увеличил отрыв до 10:7, но поскольку я понимал, что я находился над противником достаточно долго для того, чтобы заработать еще одно очко, я, в сущности, обходил Эда на 4 очка.

Я лидировал со счетом 10:8 (не считая того балла, который я ожидал получить за контроль над соперником). До конца схватки оставалось 30 секунд. Эду надо было провести прием, который принес бы ему четыре очка, и когда он менее чем за 20 секунд до конца матча пошел в атаку, пытаясь совершить победный бросок, я блокировал его попытку и обошел Эда еще на 5 очков, закрепив успех на чемпионате. Я победил в финальной схватке со счетом 16:8.

Обычно после матчей я чувствовал страшную усталость. Но, завоевав второй титул подряд и одолев для этого Эда Банака, я испытал такой прилив адреналина, что, как только прозвучал сигнал, я вскочил на ноги и исполнил свое фирменное сальто назад. Дэйв и Андре выскочили на середину ковра, чтобы приветствовать меня. Я прыгнул в объятия Метцгера и закричал из всех сил в потолок. Когда судья поднял мою руку, я продолжал скакать, хотя судья по-прежнему держал мою руку поднятой.

В заключение турнира меня провозгласили Выдающимся борцом чемпионата.

По очкам, набранным на чемпионатах Национальной ассоциации студенческого спорта, наша команда побила рекорд, но такой же показатель был у команд Университета Айовы и Университета штата Айова, так что мы оказались на третьем командном месте. Изриэл Шеппард завершил свою карьеру в Университете Оклахомы, заняв четвертое место в категории 158 фунтов. Я многим обязан Изриэлу. Он первым научил меня сосредотачивать ярость на другом человеке. В спаррингах с ним не было никаких ограничений и никакой жалости. В этих схватках была чистая, стопроцентная ярость, направленная в науку борьбы. Израэл, возможно, до сих пор понятия не имеет, насколько мне повезло тренироваться с ним.

После турнира Эд заглянул ко мне и спросил, в каком весе я буду выступать на следующий год.

– В категории до 177 фунтов, – сказал я Эду.

– Хорошо, – откликнулся он. – Я буду выступать в категории до 190 фунтов.

Майк Чэпмен, редактор журнала WIN, который издавали для борцов, назвал мою схватку с Эдом одной из лучших схваток в истории чемпионатов Национальной ассоциации студенческого спорта, уступавшей только финальной схватке чемпионата 1970 года, когда Ларри Оуингс с минимальным преимуществом прервал серию из 181 победы Дэна Гэбла.

На пути домой я испытывал такой избыток адреналина, что, когда нам надо было сделать пересадку с самолета на самолет в Канзасе, я вышел из самолета, нашел укромное место в зоне посадки пассажиров и побегал перед терминалом.

В следующий понедельник студенческая газета Университета штата Оклахома опубликовала фотографию, на которой Дэйв, Андре и я праздновали успех на чемпионате. Мы стали тремя национальными чемпионами из Оклахомы.

Через две недели после чемпионата Национальной ассоциации студенческого спорта Американская федерация борьбы предложила мне представлять США на соревнованиях за Кубок мира в Толедо, штат Огайо. Я уже запланировал отдых после студенческого чемпионата, но чувствовал, что после окончания сезона нахожусь в отличной форме, и ответил, что приму участие в борьбе за Кубок мира. Тренером команды, которая должна была выступить на соревнованиях за Кубок мира, был Дэн Гэбл, и я не мог не думать о том, что он меня недолюбливает за то, что два года подряд я побеждаю его воспитанников в финалах. Но Гэбл относился ко мне нормально. В моей книге я назвал его «противником», но он мне все равно нравился. Я смотрел на него как человек, уважающий всякого, кто был упрямым, несгибаемым, каковы бы ни были его симпатии и убеждения.

Когда настал мой черед выходить на ковер и бороться с русским чемпионом Вагитом Казибековым, мы проигрывали русским соревнования за Кубок мира. Я поднимался на помост, когда Гэюд сказал: «Самое время использовать нашу тяжелую артиллерию». Я победил со счетом 7:2, и все американцы, выступавшие в более тяжелых весовых категориях после меня, тоже одержали победы. Мы выиграли Кубок мира.

А я заслужил уважение легендарного Дэна Гэбла.

* * *

Успехи, которых я добился за первые два сезона выступлений в Университете Оклахомы, привели к тому, что на последнем курсе я испытывал самое сильное давление в своей жизни. Выступления в Первом дивизионе Национальной ассоциации студенческого спорта сами по себе создавали проблемы. Сезон борьбы в Первом дивизионе – самое мучительное и напряженное состязание в спорте.

Мне не нравились соревнования. Собственно говоря, заявление о том, что я ненавидел соревнования, не будет слишком сильным. Соревнования, конкуренция – худшее, что есть в мире, самое ужасное, самое мучительное из того, что мне довелось испытать. Но я борьбу я был влюблен. Мне надо было соревноваться. В противном случае я бы остаток жалкой жизни оглядывался назад и понимал бы, что не реализовал свой потенциал. Я знал: когда надо было бороться, во мне обнаружилось что-то особенное, что-то вроде дара Божьего.

Плюс ко всему этому я был двукратным чемпионом Национальной ассоциации студенческого спорта, и меня провозгласили Выдающимся борцом. Мне приходилось испытывать такое напряжение, что временами я думал: мне с этим не справиться.

Впервые в моей карьере я был уверен в том, что, добившись успеха на соревнованиях Национальной ассоциации студенческого спорта в 1982 году, я был очень хорошим борцом – за исключением первых месяцев после того, как я завоевал титул, учась в старшем классе школы. Тогда я думал, что был очень хорошим борцом. Моим самомнением озаботился Дэйв, который все лето швырял меня на маты. Дэйв был не нужен мне для укрощения гордыни при переходе на следующий курс, но он был остро необходим для того, чтобы помочь мне пройти через напряжение, которое я испытывал.