Золотые миражи - Александр Михайловский

Золото в большом количестве – это как сильное лекарство. Золотая «передозировка» могла обрушить цену на драгметалл и ввергнуть в хаос всю финансовую систему мира. А потому массовые поступления золота не должны быть чрезмерными, и расходовать драгоценный металл следовало с умом.

Егор Канкрин был опытным финансистом, и потому Шумилин рассчитывал на его понимание. Он, правда, еще не входил в число «посвященных», и вопрос о том, в каком объеме ознакомить Канкрина с информацией о будущем, следовало для начала обсудить с царем.

Тем временем, во время очередного открытия портала, в Калифорнию прибыл есаул Яков Бакланов. Он привез письмо императора, в котором Николай поздравлял Бакланова с очередным чином – войскового старшины. Это звание император дал ему как бы авансом, рассчитывая на деятельное участие Бакланова в формировании нового казачьего войска.

Надо сказать, что внешний вид Якова Петровича вызвал некоторое смятение в умах жителей русской колонии. Выглядел он действительно устрашающе. Двухметрового роста детина, одетый в синюю черкеску с газырями и красную шелковую рубаху, он поражал всех богатырским телосложением. А на его лицо те, кто не был знаком с Баклановым, старались не смотреть. Оно было изрыто оспинами, заросло огромными бакенбардами и усами. Из черных с проседью волос торчал огромный нос. Яков Петрович был похож на выходца из преисподней. Но те, кто его знал, любили его и готовы были отдать жизнь за своего командира.

Первым делом Бакланов, едва пришедший в себя после перемещения из Санкт-Петербурга в крепость Росс, перекрестился на видневшуюся за крепостной оградой деревянную церковь – скорее, даже часовню – Святой Троицы. Взглянув на встречавших его, он заметил генерал-адъютанта Киселева, подошел и, вскинув руку к папахе, приветствовал графа, а потом передал ему письмо царя. Киселев вместе с Сергеевым отошли в сторону и стали знакомиться с посланием императора.

Тем временем Бакланов еще раз огляделся по сторонам и заметил Никифора Волкова. Хмурое лицо Якова Петровича расплылось в улыбке. Он широко раскинул руки и обнял своего старого знакомого по кавказским делам.

– Здорово, братец, – воскликнул Бакланов, – я вижу, что ты уже командиром стал! Государь, отправляя меня сюда, сказал, что помощником у меня будет старый знакомый. Получается, что это он о тебе так говорил?

– Так точно, господин есаул! – воскликнул Никифор. – Будем вместе новое казачье войско здесь ставить. Тут, конечно, не так, как было на Кавказе, но без дела мы точно не останемся.

– Господа, – Виктор Сергеев, кратко обсудив с графом содержание письма, подошел к однополчанам, – прошу вас пройти в мой дом. Там мы поближе познакомимся, а заодно обмоем новый чин Якова Петровича.

– Какой такой новый чин? – удивился Бакланов.

– Чин войскового старшины, – сказал Сергеев. – Государь просил поздравить им вас, Яков Петрович, после вашего прибытия в наши края. Ну и заодно я вас познакомлю с теми, с кем вам придется вместе служить. Пока же я попрошу прощения – сейчас снова откроется портал, и в Санкт-Петербург отправятся граф Киселев и Александр Павлович Шумилин… А потом я займусь вами. Никифор, ты бы пока рассказал своему начальнику, где мы сейчас находимся, и то, что ты знаешь о нас. Можешь рассказывать ему вообще всё. Если что будет непонятно, то мы ответим на все его вопросы… Так что, Яков Петрович, я с вами не прощаюсь. До скорой встречи.

– До встречи, господин Сергеев, – сказал Бакланов. – А ты, Никифор, давай, рассказывай мне побыстрее, что тут делается. Я чувствую, что здесь какая-то великая тайна. Чудеса, одним словом…

* * *

На шканцах фрегата «Аврора» появился боцман и боцманматы. Игорь Пирогов усмехнулся. На корабле вот-вот должно начаться священнодейство – выдача перед обедом винной порции команде. Баталер уже вынес на палубу медную, начищенную до блеска ендову с драгоценной жидкостью, а его помощники расстелили чистую холстину на сиденье специального табурета.

Прокашлявшись, баталер положил на край ендовы чистую дубовую дощечку, на нее – серебряную чарку, выполненную в старорусском стиле. И вот старший офицер подает наконец долгожданную команду: «К вину и обедать!»

Боцман, боцманматы и другие унтер-офицеры окружают стоящую на табурете ендову. Получив разрешение от вахтенного офицера, боцманматы начинают, надувая щеки, высвистывать дудками столь любимый матросами сигнал: «К вину!»

Услышав «соловья» – так моряки называют этот сигнал, – все собираются на палубе и выстраиваются по вахтам. Первыми к ендове подходят боцман и унтер-офицеры. По давно установившейся традиции они сами наполняют вином чарку и медленно выпивают ее. Потом наступает черед матросов.

Баталер, глядя в свою книжку, куда заносились фамилии всех матросов, громко называет фамилию, и названный, сняв шапку, подходит к нему. Приняв из его рук чарку, матрос крестится и опрокидывает в глотку ее содержимое. Баталер свинцовым карандашом делает пометку в своей книге, чтобы охочие до вина матросы не попытались снова стать в очередь и получить на халяву еще одну чарку.

Правда, эта старинная традиция по приказу контр-адмирала Нахимова и рекомендации лейб-медика царя Кузнецова была несколько дополнена. Перед тем, как выпить чарку вина, матроса заставляли откушать полстакана лимонного сока. Многим из служивых это не нравилось, но адмирал был неумолим – не выпьешь сок, не видать тебе чарки. Павел Степанович популярно объяснил морякам – лимонный сок предохраняет от цинги – страшной болезни, которая порой выкашивала до половины экипажей кораблей, находящихся в дальнем плаванье.

Кроме того, судовые лекари получили перед отплытием коробочки с пилюлями, которые каждый моряк должен был принимать в море. Эти пилюли назывались мудреным словом – «поливитамины», и они должны были укреплять организм экипажей. О лейб-медике царя поговаривали, что он просто волшебник и может вылечить даже безнадежного больного. Поэтому корабельные врачи послушно потчевали этими пилюлями матросов, не обращая внимания на их ворчание и недовольство.

– Дурни, – ругались лекари, – вы что, не хотите вернуться домой живыми? Сам царский доктор заботится о вас! А вы тут кочевряжитесь!

Впрочем, не забывали и о старых добрых способах предохранения от цинги и прочих хворей. Трюмы кораблей были загружены бочками с квашеной капустой, связками лука и чеснока. А во время стоянки баталеры и офицеры, отвечающие за снабжение кораблей продовольствием, старались закупить в порту побольше овощей, фруктов и «живые консервы» – кур, уток, свиней, баранов и быков. У подплывавших к борту кораблей рыбаков покупали свежую рыбу. Да и сами матросы и офицеры занимались ловлей рыбы во время штиля.

Тем временем отряд контр-адмирала Нахимова медленно, но верно двигался к цели своего путешествия. Происшествий не было, несколько сильных штормов не нанесли кораблям серьезных повреждений. Изредка навстречу попадались иностранные корабли, чаще всего британские и голландские. Они несли коммерческие флаги и опасности для русских не представляли.

Игорь Пирогов не чувствовал себя на «Авроре» чужаком. Конечно, он не мог, как другие офицеры фрегата, стоять на вахте, командовать установкой или спуском парусов. Он закончил в свое время «Макаровку» и был специалистом по судовым дизелям. На кораблях отряда дизелей, равно как и прочих машин, понятно, не было. Но Игорь помог починить корабельную помпу, поучаствовал в ремонте брашпиля, который стал заедать, словом, показал команде фрегата, что он на корабле человек не случайный и даже полезный.