Прощённые - Юлия Эрнестовна Врубель

воскресным дням он самолично причащал и исповедовал. При этом Екатерина Владимировна сообщала о своём намерении ближайшим временем заехать к Шарлеманю…

Иосиф Иванович свернул в тугую трубочку только что прочитанную им бумагу, затем поднёс её к губам и с шумом дунул… Потом почувствовал желание выпить. Он встал из-за рабочего стола и, шаркая, побрёл в столовую. Проверил содержимое буфета. К большой досаде, ни графина с водкой, ни наливок в его когда-то полных закромах не обнаружилось. Тогда, стараясь не шуметь, он, чуть ли не тайком, пробрался в кухню. Там, встав среди осиротевшего хозяйства, угрюмо огляделся. Взгляд Шарлеманя, обойдя шкафы и стол, упёрся в дальний угол. В углу нашёлся цельный, так и не вскрытый ящик. И Шарлемань, едва стряхнув с поверхности скопившуюся пыль, уселся прямо на него.

…«Бургонское». Бильярд. Купец Сапожников.

Несчастный архитектор призадумался и постарался вспомнить – нечто важное… Что-то из слов Сапожникова за столом. Нечто занятное. Про «меру допустимого»? «Ответственность и осторожность». Про совесть… Или не совсем про совесть? Так как же, в точности, купец сказал?

И Шарлемань, закрыв глаза, услышал в голове приятный низкий голос:

«Совесть и страх».

И вновь припомнил, что насчёт рекомендателя Сапожников так ничего и не ответил. «Ответственность и осторожность». Совсем недурственно. И страх. А это даже обнадёживает… Так значит, партия в бильярд?

«А заодно и отыграетесь»…

И Шарлемань со странным выражением лица огладил ящик – запоздалый выигрыш.

– Ну, что же…

Не более, чем полчаса спустя, он, выпив кофея с вчерашними баранками и тщательно побрившись, дал указание нанять извозчика.

Уверенно войдя в прихожую особняка Сапожникова, вручил дворецкому визитку. Довольно скоро Шарлеманю сообщили, что Алексей Семёнович готов принять его в рабочем кабинете.

Сапожников с достоинством привстал из-за стола, кивнул и указал Иосифу Ивановичу на гостевое кресло.

– Я вам рад, господин архитектор. Но не скажу, что сильно удивлён визиту вашему. Ведь Алексей Сапожников абы кому не доверяет. Что вы надумали по моему заказу? Да не тушуйтесь, говорите запросто.

– Простите, Алексей Семёнович, но о работе я скажу немного позже… Теперь я к вам пришёл не за заказом, но за необходимым мне советом…

Лицо Сапожникова выразило удивление, но архитектор вёл себя спокойно:

– Тогда позвольте изложить историю с начала.

(Купец кивнул.)

– Итак… В эти последние недели я оказался вовлечён в необъяснимые и крайне неприятные события. (Он рассказал о первом разговоре с Новосильцевой.)

– Да, я запомнил, вы об этом говорили у нас за завтраком, – заметил Алексей Семёнович.

– Всё так. Но тем же вечером, после её приезда… (Он рассказал о встрече с неизвестным визитёром.)

– И уходя, он намекал на некое содействие по части получения мной новых выгодных заказов.

Сапожников безмолвствовал и терпеливо слушал.

– Узнав о вашем предложении, я был обрадован. Не скрою, это для меня довольно интересно. Но… Ведь я не зря спросил у вас по поводу рекомендателя. Вы не ответили…

Сапожников молчал.

– У вас на завтраке я в первый раз публично объявил о моей твёрдости по части обязательств пред госпожою Новосильцевой. Так вот. Уже на следующее утро после этого… (Он рассказал и о послании с угрозой.) – А ночью… (Стараясь сдерживаться, описал пожар.) – Дальше случилось вовсе непонятно. И вовсе худо.

(Сапожников, ни разу не прервав молчание, дослушал до конца.)

– В полицию мы до сих пор не заявляли… – При этом Шарлемань отвёл глаза и сделал паузу. – Я в вашей совершенной непричастности, любезный Алексей Семёнович, не сомневаюсь. Вы человек с прекрасной репутацией. Но… Может, я могу рассчитывать на… некоторые объяснения?

И тут повисла тягостная пауза. Затем Сапожников поднялся с кресла, достал из навесного шкапчика две стопки и небольшой, уже ополовиненный графин. Налил себе и гостю. Выпил всю водку залпом и снова сел. Потом-таки заговорил, немного наклонившись к Шарлеманю.

– А объяснений я вам никаких не дам.

Тот, взявши было стопку, тут же вернул её назад непочатой. Сапожников продолжил:

– И, тем не менее, ваш нынешний визит ко мне был не напрасен. Я дам вам обещание. – Он выпрямился в кресле, положил на стол ладони. – Езжайте-ка, любезнейший, к себе… Работайте, как сами знаете. Никто вас более не потревожит.

На этом Шарлемань поднялся, молча откланялся и вышел. Хозяин обождал немного, допил остатки водки… После чего швырнул пустой графин об пол. Сказал, вбежавшему на шум слуге:

– Бегом. Немедленно закладывать коляску!

Купец Сапожников подъехал к дому, в котором несколько последних лет квартировал Ростовцев. Заехал через двор к чёрному ходу. Поднялся вверх по лестнице, потом открыл дверь собственным ключом и, миновав короткий узкий коридорчик, вышел к «особому» ростовцевскому кабинету. Ударив со всей силы кулаком по двери (добротной, из цельного дуба), почти вломился…

Здесь обнаружил Якова Ивановича за столом, читающим служебные бумаги. Тот даже с неожиданности вздрогнул. Зять быстрым шагом подошёл к нему, вцепился, и поднял генерала за грудки, едва не опрокинув кресло.

– Ты! Ш-ш-ку-ра! И меня! Меня! Да как ты…

Сапожников был весь багровый и брызгался слюной. С силой швырнул Ростовцева – и тот упал бы, когда б не ухватился за столешницу. Успел.

В отличие от зятя, Яков Иванович стал совершенно бледен.

– Но, Алексей… Пойми.  Я отказать ему совсем – не мог. Орлов… Как мне теперь возможно. Им. Отказывать! Как обьясниться?… Пусть! Но ради сыновей…

Ростовцев сел. И вдруг, прикрыв лицо руками, стал горько и неприлично плакать. Сапожников присел поодаль и терпеливо ждал, пока Ростовцев несколько подуспокоился.

– Орлов с неделю появлялся у меня. Потом, когда вы с архитектором не сговорились… Я на дальнейшее содействие не согласился. Клянусь тебе! Ко мне он больше никогда не обращался. А значит, нам и волноваться не о чем.

Сапожников ударил по столу.

– Как это не об чем? Ты же меня втравил! Кто мне с настойчивостью сватал Шарлеманя? А?  Так знай – твой Шарлемань ко мне сегодня заявился. Ему грозили, а недавно на квартире и пожгли.

– Я знаю. Ездил мимо – видел.

– Знал! Видел! И молчал! А архитектор нас подозревает. Он же не глуп. Представь, потребовал каких-то объяснений.  При том, мерзавец, вспоминал полицию… – Сапожников вздохнул. Путаясь в пуговицах, расстегнул одёжу. – Ну, а меня связать с тобой совсем не сложно. Там – напрямую ниточка к Нему. Глядишь – все трое и завязаны. – Купец достал платок и промокнул лицо. – Орлов ведь будет продолжать, упорствовать. А после вздумает что-нибудь вовсе этакое… Вмешается Екатерина Новосильцева. Вмешается! А при её-то связях, Яша! Чуешь? Рухнем! Как рухнем, господи! Костей не соберём! – Он посмотрел прямо в глаза Ростовцеву: – И даже