Беспощадные святые - Мишель Хёрд

Ко мне или к тебе?

— Ко мне, – отвечает она. – У меня нет сил подниматься в гору после импровизированной тренировки.

Я беру у Хейли ключи, и после того, как мы заходим в дом, я запираю дверь и осматриваю кухню и гостиную. Поднимаясь по лестнице, я проделываю то же самое с ванной и спальней.

— Ты что-то ищешь? – спрашивает Хейли, сбрасывая куртку.

Я качаю головой.

— Просто хочу убедиться, что это безопасно.

Ее губы изгибаются в улыбке.

— О-о-о... – Она бросает куртку на пол и падает на свою кровать. – Спаааааать. – Она поворачивается на бок и протягивает мне руку. – И мой мужчина.

Я снимаю ботинки и носки, снимаю пальто. Кладу телефон на прикроватный столик и ложусь рядом с ней. Я разжимаю руку, чтобы она могла прижаться ко мне.

Хейли кладет голову мне на грудь и удовлетворенно вздыхает.

— Рай.

Что, черт возьми, я бы сделал, если бы Алексей действительно попал в беду? Потащил Хейли с собой? Запер ее в своем доме?

Блять.

— О чем ты думаешь? – спрашивает она.

— О нас.

— А что насчет нас?

— Как я счастлив. – Я целую ее в волосы и крепче обнимаю ее. Поднимая другую руку, я поправляю пару прядей ей за ухо, и снова целую ее. – Я должен тебе кое-что сказать.

Я лгал тебе.

Я ассасин.

Я зарабатываю на жизнь убийством людей.

Хейли поднимает голову и смотрит на меня.

— Что?

Я смотрю ей в глаза и пытаюсь выдавить слова из своих губ, но вместо этого говорю:

— Я люблю тебя.

Улыбка, которую я люблю больше всего на свете, расплывается на ее лице.

— Правда?

— Да.

Она тянется, чтобы дотянуться до моего рта, и запечатлевает нежный поцелуй на моих губах, а затем снова устраивается поудобнее.

— Как я и сказала. Рай.

Я закрываю глаза на правду, которая преследует меня.

Завтра.

Я скажу ей завтра.

______________________________________

ХЕЙЛИ

Когда мы добираемся до Гиммельвальда9, Карсон паркует машину. Я вылезаю и делаю полный разворот на триста шестьдесят, любуясь тихой деревней и горами. Он окружен альпийским великолепием.

Карсон берет меня за руку, и мы начинаем спускаться по мощеной дорожке.

— Деревня выглядит заброшенной, – замечаю я, когда никого не вижу.

— Я думаю, здесь живет всего сотня человек. Может быть, меньше.

— Где они?

— В домах. – Через мгновение он говорит. – Я почти построил здесь дом.

— Почему ты этого не сделал?

— Здесь слишком тихо.

— Говорит отшельник, – поддразниваю я его.

Карсон показывает на дома.

— Посмотри на удивительную архитектуру. Это существует уже сотни лет.

Здесь так много истории.

Между нами воцаряется тишина, и мы останавливаемся и пару минут просто смотрим на горы.

— Такие места, как это, заставляют меня думать обо всем, – шепчу я.

— О чем именно?

— Жизнь. Смерть. Смысл всего сущего.

— Ты думаешь, в этом есть какой-то смысл?

Я перевожу взгляд на Карсона.

— А ты разве нет?

Он на мгновение задумывается, затем качает головой.

— Этот мир – хаос. Войны. Добро и зло. Любовь и ненависть. Парень, работающий с девяти до пяти, пока не умрет. Пожилая женщина, умирающая от одиночества в доме престарелых. Здесь больше тьмы, чем света. Каждый преследует какую-то цель, но если ты сделаешь шаг за пределы своей зоны комфорта и посмотришь на каждую отдельную вещь, ты поймешь, что там нет ничего, кроме хаоса.

— В хаосе может быть красота, – говорю я, поворачиваясь к нему лицом. Я подношу руку к его подбородку и провожу пальцами по щетине. – Любящее прикосновение. – Мои губы приподнимаются. – Заботливая улыбка. – Привстав на цыпочки, я запечатлеваю поцелуй на его губах. – Взаимодействовать с кем-то. – Мои глаза встречаются с глазами Карсона. – Эти мелочи делают жизнь стоящей того, чтобы ее прожить.

Отпуская его руку, я срываю цветок и протягиваю ему.

Карсон берет у меня цветок и пристально смотрит на него.

— У всего есть цель.

Карсон поднимает на меня глаза.

— Для чего нужен таракан?

Я издаю громкий смешок, и он эхом разносится по горам. Прикрывая рот, я оглядываюсь по сторонам, чтобы посмотреть, не потревожила ли я кого-нибудь, но улицы по-прежнему пусты.

— Упс. – Я снова перевожу взгляд на Карсона, затем отвечаю ему. – Они заботятся о мусоре. Как мухи, эти маленькие засранцы едят все, что угодно.

Он качает головой, его губы приподнимаются. Он поднимает руку к моей голове, его глаза наполнены нежностью.

— Ты необыкновенная.

— Лишь делаю акцент на обыденности, – шучу я и, взяв его за руку, тащу обратно к машине. – Пойдем поищем еду.

Мы проводим день, разъезжая из города в город и объедаясь местными продуктами, которые я покупаю для нас. У нас с Карсоном был часовой спор о том, кто за что заплатит, и только когда я пригрозила, что поеду одна, он уступил и позволил мне заплатить за нашу еду.

Карсон паркует машину перед своим домом, и когда мы выходим, у него начинает звонить телефон.

Он отвечает по-русски, и я слушаю, хотя не понимаю ни единого слова. Просто приятно слышать, как он говорит на своем родном языке.

Я ввожу код, который он показал мне пару дней назад, и мы заходим в дом.

Он прижимает телефон к груди и, поцеловав меня в висок, говорит:

— Я должен позаботиться об этом. Я ненадолго.

— Конечно.

Я смотрю, как он идет в другую часть дома, снова разговаривает по телефону и спускается по лестнице в свой кабинет. Это единственная комната, которую я еще не видела.

Я иду на кухню и беру бутылку воды из холодильника. Я делаю пару глотков, и мой взгляд падает на бумажные полотенца. Когда я узнала, что Карсон сохранил цветы и теперь высушивает их, я обрадовалась.

Я ставлю бутылку на стол и, приподняв верхний слой бумажных полотенец, смотрю на цветы.

— Они такие сухие, как никогда, – бормочу я.

 

Я снова прикрываю их и, поднимаясь по лестнице, направляюсь в спальню. Раздеваюсь и иду в ванную, открывая краны в душе. Я не тороплюсь, и к тому времени, как я переодеваюсь в шорты и футболку, Карсона все еще нет и в помине.

Спускаясь обратно, я подхожу к лестнице, ведущей в его кабинет,