Иллюзия жизни - Михаил Черненок

– Зато Сапунцов прекрасно знал, что это не так, – возразил Антон.

– По мнению Яны, в криминальных кругах не всякое знание доводится до сведения заказчика. Там деньги все решают. Если заказчик предлагает крупную сумму, исполнитель не станет его отговаривать. Не моргнув глазом, он убьет и невиновного человека. На ваш взгляд, такое возможно?

Бирюков улыбнулся:

– В России ничего невозможного нет.

– Вы, пожалуйста, проверьте это предположение.

– Обязательно проверим, – Антон недолго помолчал. – Значит, при знакомстве с вами в прошлом году Сапунцов говорил, будто приехал в райцентр распространять герболайф?

– Так он сказал.

– Насколько знаю, герболайфная лавочка у нас давно прикрылась. Теперь народу упорно навязывают пищевые добавки.

– Правильно. Наверное, Валентин брякнул первое пришедшее в голову, чтобы отговориться. А мы с Яной тогда не придали этому значения.

– Выходит, какая-то другая причина привела его сюда.

– Да, другая, но что именно, не знаю… – Царькова, словно избавляясь от неприятных воспоминаний, болезненно поморщилась. – Посоветуйте, что делать с Георгием. Можно ли его похоронить по-человечески?

– Можно, – ответил Бирюков. – Только открывать гроб, который приготовят в морге, не советую. Кроме обугленных костей, ничего там не увидите.

София Михайловна хотела что-то сказать, однако вместо этого прижала ладони к лицу и заплакала.

Разговор с Царьковой продолжался ровно час. Об этом известил щелчок автоматически выключившегося магнитофона, когда в кассете кончилась пленка. Проводив удрученную горем Софию Михайловну из кабинета, Бирюков сел на свое место за столом и задумался. Проанализировав от начала до конца всю беседу, он пришел к выводу, что Царькова давала показания чистосердечно. После откровенности Софии Михайловны стали понятны увертки Яны Золовкиной, пытавшейся в ущерб собственной репутации спасти подругу от разоблачения в интимной связи. Многолетний опыт и природная интуиция подсказывали Антону, что предстоит напряженная следственная работа. В ней наверняка возникнут непредвиденные сложности. Но о том, что головоломки, одна сложнее другой, начнутся уже со следующего дня Бирюков не предполагал.

После утреннего оперативного совещания при начальнике РОВД всем участковым инспекторам вручили размноженную на ксероксе розыскную ориентировку Сапунцова Валентина Павловича и предупредили, что при проверке документов разыскиваемый может оказать вооруженное сопротивление. Получил такую ориентировку и участковый Кухнин. Из текста и по фотографии он сразу узнал мужчину, который периодически наведывался к Яне Золовкиной, и после совещания направился на улицу Гражданскую. У калитки коттеджа Царьковой Кухнина встретила знакомая сторожиха с овчаркой. По словам бдительной Галины Григорьевны, София Михайловна и Яна рано утром «уехали в мушкетеры», а Валентин давно к Яне не приезжает.

В этот день других срочных дел у Кухнина не было. Придя домой, он снял форменный мундир, оделся в рабочую спецовку и занялся собственным хозяйством. Особенно досаждали участковому беспрестанно жующие кролики. Аппетит у длинноухих серых зверьков был таким, что привезенную в кузове мотороллера копну травы они уминали за сутки.

– Что, проглоты, вчерашнюю травку уже сожрали, теперь клетки грызть принялись? – сердито спросил Кухнин, обращаясь к засуетившимся при виде его зверькам. – Потерпите, скоро подброшу вам витаминов.

Участковый выкатил из металлического гаража мотороллер, положил в кузовок остро отточенную косу и пошел открывать ворота, чтобы выехать со двора. В это время выбежавший из дома десятилетний Гаврила – самый младший из четырех кухнинских сыновей крикнул:

– Папка, я – с тобой!

– Без тебя управлюсь, – недовольно ответил Кухнин.

– Не груби, папка, ты неправ, – Гаврила как ни в чем не бывало запрыгнул в кузов и уселся. – Эх, прокачусь!..

Участковый строго посмотрел на сына:

– Гаврош, я кому сказал?!

– Ну, ты чего?… – мальчишка обиженно надулся. – Совсем меня не знаешь?

Кухнин хорошо знал своевольного непоседу и развивать конфликт не стал. Покос он облюбовал в двух километрах от дома, возле известной жителям райцентра Тришкиной засеки, где на старых пнях по осени вырастало несметное количество опят, и заядлые грибники возили их оттуда мешками. Проехав полтора километра по асфальтированной Новосибирской трассе, Кухнин свернул на поросшую свежей муравой проселочную дорогу и вскоре остановил мотороллер рядом с засекой у пригреваемого солнцем взгорка, зеленеющего свежими всходами сочного пырея. Взяв из кузова косу, для порядка потрогал отшлифованное до блеска лезвие, поплевал на ладони, чтобы не скользили по гладкой рукоятке, и занялся косьбой. После каждого взмаха трава ложилась ровным рядком. Непоседливый Гаврила увязался за отцом и, словно считая взмахи, стал подражать звуку косы:

– Вжжик… вжжик… вжжик…

Малозначительное, скучное занятие мальчишке быстро надоело.

– Папка, дай покосить, – попросил он.

– Отвяжись, – буркнул Кухнин.

– Я не собачка на привязи. Совсем не считаешь меня человеком?

Участковый остановился:

– Гаврош, ты еще недостаточно взрослый. Косу не протянешь. Иди посторожи мотороллер.

– По-твоему, я дурак? Тут дремучий урман, воров нет.

– Не хочешь сторожить, пойди и нарви букет подснежников. Маме подаришь, она будет рада.

– Где они, подснежники?

Кухнин показал на пригорок у самой кромки леса:

– Сходи туда.

– Там засека, где мы с тобой в прошлом году опенки резали?

– Засека, но ты в урман не лезь. Заблудишься.

– А грибы сейчас там есть?

– Какие тебе грибы в мае! Опята осенью растут… – Кухнин вздохнул. – Честное слово, Гаврош, ты меня заколебал. Стань человеком, нарви матери подснежников.

– А если их там нет?…

– Ты сходи, ради Бога, посмотри.

– Ладно, схожу, – наконец-то согласился Гаврила.

Участковый проводил взглядом побежавшего вприпрыжку непоседу, облегченно вздохнул и размашисто замахал косой. Выкосив добрую поляну, стал охапками укладывать скошенную траву в кузов мотороллера. Увлекшись работой, он совсем выпустил из вида сына. Настала пора ехать домой, а Гаврила будто в воду канул. Заволновавшись, Кухнин хотел было идти на поиски сорванца, но мальчишка вдруг выбежал из леса и, прижимая к груди охапку подснежников, со всех ног устремился к стоявшему у мотороллера отцу.

«Если запнется, расквасит сопатку до крови», – подумал участковый и громко крикнул: