Иллюзия жизни - Михаил Черненок

– Кейфуешь?

Витя скривил губы в усмешке:

– Алкашей нанял мамкин огород вскопать. Без допинга, черти лохматые, не могут работать. А вы опять по мою душу?…

– Ехал мимо, увидел тебя, решил отдохнуть за компанию, – слукавил Слава.

– Что-то часто вы стали со мной «отдыхать».

– С Царьковым замаялся, никакого просвета.

– Посветил бы, да нечем.

– Может, все-таки посветишь?… – Голубев подал Синякову розыскную ориентировку. – Глянь, Витюшка, на этого бородача. Не представал он пред твои светлы очи?

Синяков хмуро посмотрел на фотографию Сапунцова, потом долго вчитывался в текст. Наконец, возвращая Славе ориентировку, сказал:

– Это телохранитель армянина Назаряна.

– А Назарян кто? – будто ничего не зная, ухватился Слава.

– Бензиновый ловкач.

– В карты играет?

– Больше проигрывает.

– Тогда – зачем играть?

– Спроси его… На мой прикид, армяшку не столько выигрыш интересует, сколько грудастые телки, пасущиеся в казино.

– Любит женщин?

– До потери разума. Особенно – клёвых, с аргументами и козырным фейсом.

– А телохранитель как насчет этого?

– Тоже не промах. Его в казино все называют Валян. Он обычно у стойки бара коктейли потягивает, пока шеф за ломберным столом резвится.

– Ты не скрещивал с Назаряном шпаги?

– Один раз было дело.

– Успешно сыграл?

– Начал хорошо, но к столу подсел волосатый козел и всю игру сбил. Больше с этой бандой не стал связываться.

– Максим Ширинкин не из их компании?

– Все они одним миром мазаны.

– Витюшка, говори конкретнее.

– Чего тут конкретить, Вячеслав Дмитрич… Ну, видел пузана с Валяном у стойки бара. Хлебали спиртное и базарили меж собой.

– О чем говорили, не слышал?

– Мне их говор по барабану.

– А вообще что говорят в казино о Назаряне?

– Всякое пацаны болтают.

– Например, что?…

– Ну, будто бы он контролирует тайный притон для обкуренных шизофреников.

– Наркотиками торгует?

– Козе понятно, что не леденцами. Только не сам лично, а через Слониху сбывает дурь.

– Это кто, Слониха?

– Сто пудовая цыганка. Хозяйка кафе «Вдохновение» у речного вокзала в Новосибирске.

– Бензиновых денег Назаряну не хватает?

Синяков усмехнулся:

– Деньги, Вячеслав Дмитрич, такой товар, которого много не бывает. Чем больше «бабок», тем легче их презирать.

– О Сапунцове пацаны что говорят?

– Валян не великая личность, чтобы о нем говорить.

– Что за множественные рубцы у него на теле, не знаешь?

– Одна путанка, жившая с ним, шептала мне, будто, когда Назарян влез в бензиновый бизнес, конкуренты хотели замочить армяшку. При крутой разборке киллеры исполосовали Валяна ножами вдоль и поперек, а он, истекая кровью, разметал кодлу нападавших, как слепых котят. За спасенную жизнь армянин подарил Вале «Мерседес» новейшего выпуска.

– А Максим-толстый в какой машине ездит?

– В старом японском джипе, похожем на тот, который от полыхавшей «Тойоты» Царькова на полном газу оторвался.

– За такую информацию, Витюшка, тебя можно расцеловать, – подпустил лести Слава.

– Я не голубой, чтобы с мужиками лобзаться. Рассказываю только слухи. Может, они пустые.

– На пустом месте слух не рождается…

К крыльцу подошли копатели огорода. Одному из них было лет семнадцать, другому – под тридцать. Старший виноватым голосом проговорил:

– Вить, бензин кончился. Подзаправь нас маленько.

Синяков нахмурился:

– Вы не свалитесь с ног? Вторую бутылку уже допиваете.

– Рождённые пить не пить не могут, – с претензией на юмор сказал младший.

– Устами юноши глаголит истина! – подхватил старший. – Не боись, Вить, не захвораем. К вечеру, как обещали, огородик вспашем.

– Ну, наливайте по стаканчику, – разрешил Синяков.

Софию Михайловну Царькову Бирюков узнал сразу, едва она переступила порог кабинета, хотя воочию видел ее впервые. Узнал по цветной фотографии, висевшей в комнате дома, забитого книжными упаковками, на улице Кедровой. Вместо белой блузки с загнутыми широкими обшлагами в этот раз на Царьковой был синий брючный костюм, а дамские украшения, как и на фото, прежние: тройная нитка жемчуга на кисти левой руки, бирюзовый перстенек на безымянном пальце и перламутровые серьги-подвески. Моложавое лицо по-прежнему казалось задумчивым, с оттенком сильной усталости. Густые каштановые волосы, скрепленные у макушки широкой заколкой, спускались ниже плеч за спину.

– Извините за растрепанный вид, – усаживаясь на предложенный Бирюковым стул, сказала Царькова. – Я только что с самолета, всю ночь не спала.

– Золовкина встретила вас в аэропорту? – спросил Антон.

– Да, она сейчас в машине. Ждет, не арестуете ли меня.

Бирюков улыбнулся:

– За что арестовывать, София Михайловна?

– Яна дорогой рассказала, какая трагедия произошла с Георгием. Страшно подумать…

– А вы здесь при чем?

– Наверное, есть что-то против меня, если так срочно пригласили на допрос.

Бирюков поднялся из-за стола и пересел к приставному столику напротив посетительницы. Встретившись взглядом с ее печальными глазами, успокаивающе заговорил:

– София Михайловна, давайте сразу условимся, что никакой это не допрос. Пригласил я вас для беседы. Случилось серьезное преступление. Без вашей помощи трудно разораться в причине убийства Георгия Васильевича. Мы ведь не знаем ни характера погибшего, ни его окружения. Без этого невозможно понять, что явилось поводом к убийству.

– Разве не бывает убийств без повода? – тихо спросила Царькова.

– Бывают убийства по неосторожности, но здесь не тот случай. Здесь убийство квалифицируется, как умышленное с попыткой ликвидировать следы преступления. Нам необходимо установить, какая причина побудила убийц на такую жестокость.

– Много их было, этих… убийц?

– Свидетели говорят, что двое.

– На Георгия хватило бы и одного. Он драться не умел.