Песня Вуалей - Дарья Кузнецова

– А если бы спросили?

– Я бы отказалась, – уже увереннее, но все еще не рискуя поднять взгляд выше ворота лазоревой рубашки, ответила я. Вопрос был неожиданным, но желанным, и позволил родиться надежде на лучшее.

– Я почему-то так и подумал. Что ж, наследство – это все-таки не приговор, от него можно и отказаться. Но ты точно уверена, что желаешь этого? У тебя есть чуть меньше года для раздумий. А там, может, роль богатейшей женщины страны понравится? – В голосе Его Величества сквозила ирония и… сочувствие?

– Благодарю за доверие, но, если возможно, я бы хотела поскорее отказаться от этой чести.

– А что так?

Кажется, он прекрасно знал все мои мотивы, но предпочитал добиваться оглашения их вслух.

– Рожей не вышла, – не удержалась от прямолинейности я, отчаянно смущаясь.

Я чувствовала себя крайне неловко в этом месте и перед этим человеком, да еще без привычных щитов, которые давала магия. Император – это не бог, но для большинства обывателей он ближе к ним, чем к обычным людям. Существует, обладает реальной властью, иногда его даже можно увидеть во плоти, пусть и издалека… и совершенно непонятно, чем может закончиться непосредственное столкновение с ним. Поэтому хотелось поскорее оказаться за пределами прямого императорского взгляда, а построение сложных словесных конструкций казалось совершенно запредельным умением. Казалось, чем короче и точнее я буду выражать собственные мысли, тем скорее меня отсюда отпустят.

– Ну, это уже кокетство, – неожиданно легко и весело рассмеялся Бирг Четвертый. – Вполне милая мордашка. Но тем лучше. Скромность и самокритика на вершине мира не в почете. Если не хочешь думать, то вот, – он подошел к столу, поднял с него тонкую стопку листов и выбрал из них нужный. – Можешь подписать прямо сейчас, и по крайней мере по этому вопросу тебя оставят в покое.

Лист плотной гербовой бумаги лег мне в ладони, и я, хмурясь, вчиталась в строчки, написанные безукоризненным каллиграфическим почерком. Собственно, ничего сложного в документе не было, простой отказ от наследства. От моего имени со всеми данными.

Я подняла растерянный взгляд на императора, но тут же вернулась обратно к бумаге. Еще не хватало свои глупые подозрения высказывать вслух! Еще воспримут их как обвинения, и тогда меня отсюда уведут под конвоем…

– Мне, конечно, лестно казаться пророком и великим манипулятором, – со смешком проговорил император, собственноручно протягивая мне письменные принадлежности. – Но я просто предусмотрел все варианты, включая твое горячее желание незамедлительно вступить в права владения, – он тряхнул оставшейся в руке стопочкой. Мне снова стало стыдно за недостойные мысли, которые приходится читать этому могущественному человеку в моей непутевой голове, без поддержки привычных масок окончательно запутавшейся в ощущениях. – Кроме того, приношу извинения за действия своего кузена, втянувшего тебя в эту историю, – продолжил добивать меня Его Величество, забирая из дрожащих рук подписанную бумагу.

– Ничего страшного, – неуверенно промямлила я, гипнотизируя узорчатый паркет на полу.

Передо мной. Извиняется. Император. Я сплю или просто сошла с ума?

Великая Инина, чем я заслужила столь пристальное твое внимание?! Я прекрасно обошлась бы и без этих извинений, и без всей этой истории!

– Господин подполковник Зирц-ай-Реттер, надеюсь, ты согласишься со мной, что это дитя невиновно в смерти Дайрона? Да и вообще непричастно к его темным делишкам.

– Если даже Вы, Ваше Величество, в этом уверены, кто я такой, чтобы спорить? – с коротким поклоном ответил Разрушитель.

– Ох уж мне эти упрямцы. Спорить не будет, а по допросам девочку затаскает, – с неожиданной ворчливой брюзгливостью ответил император. – Оллан, тебя там не ждут на заседании генерального штаба, нет? – в той же манере обратился Его Величество к генералу. – Ты понял, что твою подопечную я не съем и даже не покусаю. Так что можешь идти, а мы здесь подробнее обсудим дело, которое тебе не будет интересно.

– Как прикажете, Ваше Величество, – невозмутимо поклонился Берггарен и, легким кивком простившись с нами, вышел за дверь.

– Ну вот. С формальностями покончено. А теперь присаживайтесь, и рассказывай, что удалось выяснить о личности и действиях неизвестного благодетеля, избавившего этот мир от моего любимого кузена.

В рассказ Разрушителя я не вслушивалась. Не то чтобы мне было неинтересно узнать, как продвигается дело, стоившее мне такого количества нервов. Просто в данный момент имелись дела поважнее. Внимание императора схлынуло как море во время отлива, оставляя ощущение тяжелейшей усталости и обнаженную душу со всеми корягами и кавернами, скрытыми до поры водой.

Личность любого человека представляет собой многослойный кокон. Как шелкопряды, мы окутываем себя тонкими паутинками мыслей, представлений, ощущений, привитых правил и поставленных целей. А Иллюзионисты, даже не проявленные, поначалу неосознанно, а потом совершенно сознательно укрепляют этот кокон своей магией. Мы можем сделать из себя что угодно, и это не будет иллюзией в полном смысле слова. Точно так же, как воля любого человека позволяет ему совершать какие-либо поступки, наша воля подкрепляется нашей же магией, позволяя привыкнуть, перетерпеть, не сойти с ума от постоянного перестроения собственного «я» и представлений об окружающей действительности.

А сейчас этот кокон медленно осыпался, слой за слоем, вытаскивая на поверхность то, что, казалось бы, давно и надежно похоронено или вовсе перестало существовать.

Отчаянно цепляясь за осколки своей брони, казавшейся такой прочной и нерушимой, я все глубже погружалась в недра того, с чем боялась или просто не хотела встречаться.

– Ладно, хватит на сегодня, – вдруг оборвал разговор Его Величество, и я поймала на себе его внимательный и заинтересованный взгляд. – Подполковник, зайди ко мне завтра в это же время, один. И вот еще что, проводи госпожу магистра домой. Мне кажется, она плохо себя чувствует.

Как во сне я машинально попрощалась и, придерживаемая за локоть озадаченным Разрушителем, вышла из кабинета.

Это было ощущение сродни глотку воздуха для утопающего. В голове слегка зашумело, магия закружила меня пьянящим водоворотом. Судорожно, почти в отчаянии я принялась поспешно окутывать себя слоями привычной защиты. Гораздо более топорной, чем утраченная; невозможно за несколько минут восстановить то, что копилось годами. Сейчас на подобную медитацию не осталось ни сил, ни времени. Для начала стоило хотя бы взять себя в руки, добраться до дома и там уже заняться восстановлением плотины, отделяющей меня от собственных страхов.

Очнулась сидящей на диванчике со стаканом воды в руке. Надо мной, аккуратно придерживая за плечо, стоял сыскарь, а рядом, сжав сухими пальцами запястье, сидел секретарь. Именно его сочувственный взгляд был первым, на чем я смогла сфокусироваться.

– Простите, я… немного ушла в себя, – смущенно проговорила я, не зная, перед кем чувствую себя более виноватой, перед Разрушителем или незнакомым пожилым мужчиной.