Изо всех сил - Алексей Николаевич Котов

сказала Наташка.

После того, как врач ушел, Мишка все-таки заглянул за шкаф и поднял с пола загадочный, обмотанный леской рулончик.

– Итальянская леска, – пояснил он жене. – Только леска. Закатилась, видно… А тебе она зачем понадобилась?

Вместо ответа Наташка долго рассматривала рулончик в руках мужа. Она вдруг поняла, чего она боится – пустоты внутри себя самой. Примерно такой неживой бессодержательности, которая бывает в комнате с вдруг провалившимся полом или когда все вокруг заслоняет боль.

– Миша, воды дай!.. – буквально вскрикнула Наташка.

6.

… Стрелки часов показывали уже половину третьего.

Наташка прижимала к груди руку и расхаживала по комнате.

– Больно!.. Больно! – тускло и автоматически повторяла она.

Мишка сунул голову под подушку. Любые его попытки заговорить с женой – а они длились не один час – и как-то отвлечь ее вопросами «Где болит?» или «Ну, давай я поглажу, да?..», вызывали одну и ту же реакцию – Наташка принималась стонать еще громче.

– Больно!

Наташка подошла к столу. Она взяла стакан с водой пострадавшей рукой, выпила его до дна и со стуком поставила на стол.

– Больно!

– Наташенька, зайка моя, я сейчас с ума сойду, – наконец пообещал из-под подушки Мишка.

– Больно!

– Я спать хочу. Мне утром на работу идти.

– Больно!.. – повысила голос Наташка.

Мишка приподнял подушку и посмотрел на жену… Ответный женский взгляд был чистым, ясным и по-детски страдающим.

– Я сейчас снова вызову «скорую» и отвезу тебя в больницу! – пообещал Мишка.

– Больно, – тише и чуть менее уверенно сказала Наташка.

– Честно слово, отвезу!

– Больно… – уже совсем шепотом сказала Наташка.

Для того чтобы уснуть Мишке хватило и минуты тишины.

7.

… Но его пробуждение было просто ужасным – Мишку избивали.

Наташка сидела верхом на муже и колотила его подушкой.

– Нашла, нашла!.. – весело кричала Наташка. – Она за диваном была!

Мишка поднял руки, пытаясь хоть как-то защититься. Лицо Наташки буквально сияло от счастья.

– Нашла!.. Ах, ты сволочь моя! – Наташка нагнулась и с шумным «чмоком» поцеловала мужа в щеку. – А ты думал, я не найду, да?..

– Что ты нашла? – только и смог выговорить удивленный донельзя Мишка.

– Твою заначку! – радостные и чистые глаза в упор смотрели на мужа. – Три тысячи рублей. Я победила, понимаешь?!

– Кого?.. – снова не понял Мишка.

Вместо ответа Наташка показала мужу язык. Она положила подушку и принялась устраиваться за спиной Мишки. Между делом женщина еще раз поцеловала мужа, уже в плечо.

– Тоже мне, конспиратор.

– Я это… Хотел тебе подарок купить, – начал было оправдываться Мишка. – Я же не для себя копил, честное слово!

– Не верю.

– Я же говорю, что…

Мишка попытался повернуться к Наташке, но в его спину уперлись два кулачка.

– Тпру, стоять!.. Мишка, тебе спать осталось только два часа. Вот и спи.

Мишка замер, лежа на спине. Наташка прильнула к его большому и теплому телу. Она провела по его груди ладошкой и снова засмеялась.

– Ты что?..

– Ничего.

– А все-таки?..

– Да так… Ты копил-копил, а я нашла и победила. Спи-спи!..

Уже усыпая, Наташка вспомнила свое недавнее ужасно гордое и прекрасное лицо. Лицо растворялось и уходило в бездну. А сама бездна была уже неощутима, как забытая боль.

«Мышь ты, белая!..» – улыбаясь, почему-то подумала про себя Наташка.

Ночью ей приснился странный сон: на людной улице она остановилась возле нищего старика. Тот сидел на асфальте и гладил худющего, видно, что тоже бездомного котенка. Наташка подала нищему три тысячи рублей, а, пройдя дальше, она вдруг оглянулась и громко и радостно крикнула: «Спасибо вам, дедушка. Спасибо вам огромное!..»

«Что это я так?..» – там же, во сне, снова удивилась Наташка.

Ее догнала мысль: «Действительно, ведешь себя как белая мышь!..»

Всегда

1.

Если бы автор был злым человеком, он рассказал эту историю короткими, насмешливыми словами, потом, чему-то многозначительно усмехнувшись и стукнув себя кулаком по колену, встал и, не прощаясь, ушел. Я не могу и не стану утверждать, что я добрый человек, просто в силу не зависящих от меня причин я вижу – нет, не лучше! – а чуточку дольше злого человека.

Короче говоря, эта история началась для Насти Егоровой, когда ей было всего пять лет. Однажды мама рассказала ей, как дядя Вася разбил пузырек с лекарством. Дядя Вася и тетя Вера жили напротив и чуть наискосок от дома Насти. Все соседи знали, что у тети Веры больное сердце. Когда врачи прописали ей какое-то новое лекарство, через пару дней она сказала мужу, что ей стало легче. Вот тогда-то дядя Вася и разбил пузырек. Он сказал жене: «Не радуйся. Хощу – лещу, хощу – угроблю».

Мама так артистически точно передала деревенский акцент дяди Васи, что Настя, не понимая или почти не понимая смысла его слов, засмеялась.

– Сволочь немытая, – сказала о дяде Васе мама. – Выродок. Ему больная жена надоела, вот он и хочет, чтобы она быстрее умерла.

Настю совсем не испугала жуткая история. Во-первых, дядя Вася жил довольно далеко, а, во-вторых, мама всегда говорила о нем с ледяной усмешкой и каким-то удивительным светлым, успокаивающим Настю чувством необоримой внутренней силы. Но рассказ о пузырьке с лекарством все-таки произвел на маленькую девочку сильное впечатление, и она стала смотреть на дядю Васю с особенным любопытством, таким, словно видела перед собой не человека, а жуткую, но интересную игрушку.

Когда тетя Вера умерла, и прошло полгода, мама снова высказалась о дяде Васе, но на этот раз довольно необычной фразой в которой, почему-то не прозвучало его имени:

– Ты знаешь, Настенька, а ведь любой человек, даже если он очень хороший, – всегда сволочь.

Мама горько усмехнулась, отвернулась от Настеньки, и стала смотреть в окно пустыми, усталыми глазами. На этот раз Настя испугалась. Она подошла к маме, взяла ее за руку и уткнулась в нее лицом.

Мама Насти преподавала русскую литературу в старших школьных классах. Она была самым умным, самым сильным и самым добрым человеком на свете. Мама знала все обо всех и никогда, – Настя знала точно, что ни-ко-гда – не ошибалась в своих суждениях.

– А дядя Вова к нам больше никогда не придет, – неожиданно глухим голосом, сказала мама.

Настя не помнила своего родного папу Олега. Он давно умер, и к ним часто приходил дядя Вова. Не отрывая горячего лба от прохладной руки мамы, Настя быстро закивала головой, словно не она, а какой-то глупый теленок внутри нее, играя, пытался забодать эту руку. Дядя Вова был веселым, знающим много забавных фокусов, человеком и в сердце маленькой