Изо всех сил - Алексей Николаевич Котов

Он ел только тогда, когда натыкался носом на еду.

В ветеринарной больнице Наташе посоветовали усыпить котенка. Девушка легко, точнее говоря, механически быстро согласилась, но потом, уже стоя у дверей кабинета без номера, вдруг почувствовала пронзительный, леденящий ужас под сердцем. Это была уже не просто жалость к котенку, а сильнейшее нежелание иметь дело со смертью. Хладнокровные доводы рассудка в ее пользу Наташа отмела с неожиданным ожесточением.

«Да пошло оно все!..» – подумала девушка и сжала зубы.

Громко постукивая каблучками по кафельному полу, Наташа вернулась в кабинет врача. Она спросила, можно ли вернуть котенку зрение. Врач ответил, что операция будет стоить тридцать тысяч рублей.

Ожесточение ушло.

«Приехали… – слабо улыбнулась Наташа. – Не было проблемы, так извольте получить финансовый кризис на пустом месте…»

Весь кошмар сложившейся ситуации заключался в том, что Наташа не видела выхода. Летом она вложила почти все деньги в ремонт бабушкиного дома, который достался по наследству ее матери и в котором она сейчас жила. У Наташи осталось только двадцать пять тысяч рублей. Но ремонт дома не был окончен… Кроме того, нужно было купить новую стиральную машину и телевизор.

«А ты что, в самом деле, решила потратить последние деньги на приблудного котенка?!» – спрашивала себя Наташа.

Очень часто эта мысль казалась ей не менее чудовищной, чем та, от которой она отказалась в ветеринарной больнице. Но детское сострадание в душе девушки продолжало отчаянную борьбу с житейским практицизмом и раз за разом побеждало его.

У Наташи пропал аппетит, и испортилось настроение. Два взаимоисключающих чувства – протест против смерти и взрослое понимание никчемности жизни котенка – переплелись между собой и, в конце концов, превратились во что-то серое и вяжущее. На работе все валилось из рук… Начальник – всегда строгий и подтянутый Александр Гальдерович Штумм – то и дело бросал на Наташу недоумевающие взгляды.

«Вот и карьера летит к чертям, – злилась про себя Наташа. – Возьми же себя в руки, дура!»

Александр Гальдерович собирался назначить Наташу начальником отдела сбыта. Почти двукратное увеличение зарплаты могло бы обрадовать любого…

А потом пришла мучительная, изматывающая бессонница. В ночь на субботу Наташа не могла уснуть почти до самого утра. Она гладила Воина Света, который, в сущности, успокаивался только тогда, когда рядом была его хозяйка, и рассматривала темноту за окном.

«Господи, да что же это со мной творится-то?! – думала она. – Еще немец этот привязался…»

Наташа то злилась на Александра Гальдеровича, то, понимая, что ее злость лишена малейшего основания, злилась на себя, а то попросту плакала, уткнувшись носом в подушку.

«Честное слово, это безумие какое-то!.. Нужно на что-то решиться. Пойду завтра к маме…»

Воин Света подобрался к щеке Наташи. Он громко урчал, и Наташа так и уснула под эти успокаивающие, ласковые звуки…

Мама жила на соседней улице в большом, крепком доме с младшей дочерью Олей, ее мужем и годовалыми внуками-близняшками. После смерти отца она, по выражению Оли, «ударилась в религию». Но если младшая дочь довольно скептически относилась к вере матери, то Наташа часто сопровождала ее в церковь.

– Тебе нужно ходить в церковь, – говорила Наташе мама. – Ольке двадцати нет и у нее уже двое детишек. А тебе уже двадцать пять, а ты еще не замужем.

Когда Наташа рассказала маме о слепом котенке, та всплеснула руками.

– Ты с ума сошла! – закричала мама. – Выбрось его немедленно!

Наташа покраснела и опустила глаза.

– Не хочешь на себя деньги потратить – людям отдай, а не коту, – жестко сказала мама. – Большой грех в душе носишь!

Разговора с мамой не получилось… Наташа быстро ушла. Мама пыталась задержать ее, но Наташа с силой вырвала руку.

На улице она заплакала. Наташа почти не видела дорогу, которую ей застилала серая, непроглядная мгла…

Вечером небо заволокли не по-осеннему легкое стадо облаков. Дождь то шел, то затихал и, казалось бы, прятался в зеленой, шуршащей листве.

Наташа надела плащ и сунула за пазуху котенка. Воин Света замурчал и потянулся носом к ее щеке.

– Сиди тихо! – прикрикнула Наташа на котенка.

Она подошла к церкви не со стороны центральных ворот, а сзади и остановилась у калитки. Единственный фонарь на церковном дворе освещал киоск и белый бок храма.

«С котенком, наверное, дальше нельзя…» – нерешительно подумала Наташа.

Она оглянулась по сторонам. Быстро темнело, никто не мог видеть стоящую у калитки девушку.

Наташа перекрестилась.

«Господи, пожалуйста, помоги! – жалобно попросила она. – Мне денег не жалко, только если вдруг случиться беда с мамой, чем я ей помогу?»

Неумелая молитва получилась настолько искренней, что Наташе вдруг стало жарко. Воин Света за ее пазухой притих и больше не высовывал любопытный нос наружу.

«Господи, пожалуйста…»

Сзади подъехала машина. Свет фар осветил Наташу с головы до ног. Послышались мужские голоса, кто-то засмеялся…

Наташа отступила подальше от дорожки, в темноту.

– Прямо в лужу наступил, – пожаловался мужской голос. – Ни зги не видно.

– Отец Михаил, вас проводить?

– Сусанин ты!.. – улыбнулся первый и, судя по всему, не совсем трезвый голос. – Ладно, ты езжай, тут до фонаря два шага.

Машина стала разворачиваться. Свет фар нырнул в сторону.

– А ты что тут делаешь? – спросил веселый голос за спиной Наташи.

Девушка оглянулась… Сзади стоял священник в полном облачении. Наташа видела отца Михаила только в церкви. Она с удивлением рассматривала озорную улыбку на его лице.

– Ну, выпил, – сказал отец Михаил. – А что, грех, да?..

– Что вы!.. – торопливо выпалила Наташа.

– В семьдесят третьем доме квартиру освящал, – священник с интересом рассматривал лицо девушки. – А этажом ниже – свадьба… В общем, извлекли меня из лифта и повели… Силой не поили, но людей обижать не хорошо. Потом молодых благословил… – отец Михаил чуть помолчал и спросил: – А ты Наташа, дочка Ольги Васильевны?

Наташа кивнула.

– Что стоишь-то тут?

Наташа еще раз взглянула в веселые глаза отца Михаила и пожала плечами.

– Нечего тут в темноте маяться, – отец Михаил взял девушку за локоть. – Ну-ка, пошли ближе к свету.

Голос священника вдруг стал властным, а взгляд строгим и трезвым.

Остановившись в пяти шагах от фонаря, отец Михаил сказал:

– А теперь рассказывай все.

Наташу словно прорвало… Она сбивчиво, торопливо и многословно принялась рассказывать о своем горе. Из-за отворота плаща Наташи высунулась слепая кошачья мордочка. Воин Света понюхал сырой дождевой воздух, чхнул и по-черепашьи втянул голову.

– Я жить так дальше не смогу, понимаете?! – Наташа заплакала. – Убить котенка – не могу, а вылечить – не имею права… У моей сестры – двое близняшек. Уж