Мустанкеры - Ник Одинцов

– Что? Почему? – отозвался мустанкер, хотя мысли его были далеко.

– Вот! – Девушка с трудом подняла руку, на щитке бронескафа проступили цифры 5:50. – С момента как ты меня вырубил.

– Я хотел прекратить поединок. Твой отец был убедителен.

– Значит, он рассказал, – прошептала Жанна. – Ты не потерял честь и все-таки поедешь с нами. Все хорошо.

Девушка закрыла глаза и счастливо улыбнулась.

– Господи! Что с ней?

К ним спешил Герман Цайгори.

– Не журись, диду, наш атаман девчонок не убивает, – утешал Журибеда.

Том стремительно приблизился к Тихону и Жанне, быстро прикоснулся к виску девушки, провел ладонью над лицом.

– Разум отдыхает, когда тело нуждается в исцелении, – изрек китаец.

– Что? Что это значит? – занервничал Цайгори и требовательно взглянул на Тихона. – А вы… Вы ее ударили!

– Это значит, что она спит, – пояснил Дежнев. – Поверьте, я не собирался причинять ей вред. Но мне просто ничего не оставалось.

– Несносная девчонка, вся в мать! – вздохнул ученый, и Тихон пристально взглянул на него, но Цайгори не обратил на это внимания. – Всегда ввязывалась в истории. Вы, полагаю, теперь откажетесь от нашего контракта.

– Напротив. Я склонен принять предложение, – возразил Тихон, невольно скопировав чопорный тон ученого. – Осталось спросить моих партнеров.

– Я за любой кипеш, кроме голодовки, – осклабился Журибеда. – Давненько мы степь не мяли.

– Делание лучше неделания, если помыслы чисты, а цель благородна, – изрек невозмутимый Том.

– Я не понимаю, – заморгал ученый.

– Игрок должен признать себя побежденным или быть не в состоянии продолжать бой. Обычно подбитого танка достаточно. Но не всегда, – объяснил Тихон, когда они с Сэмэном осторожно погрузили Жанну на платформу. – Иногда бой продолжается врукопашную. Так было при поединке Лукаса с бешеным Биллом: оба танка были повреждены, и они устроили рукопашный поединок прямо на поле. Это еще до всемирных танков случилось. Ваша дочь, может, и непослушная, но в уме и знании истории ей не откажешь.

– Значит, вы нам поможете? Я знал. Это судьба! – обрадовался Цайгори.

Тихон кивнул.

– Похоже на то. Но имейте в виду, это влетит вам в копеечку. Подготовка такой экспедиции обойдется недешево.

– Это не проблема, – быстро сказал Цайгори. – Просто назовите сумму.

– Командир, соглашайся, – жарко зашептал на ухо Тихону алчный Журибеда. – Обдерем их, як Чехов вышню!

Дежнев отстранился, сурово посмотрел на казака. Потом неожиданно улыбнулся:

– Хорошо, по рукам!

Мимо хозяина с гордым видом победительницы прошествовала Алиса, вспрыгнула на платформу и потерлась о сапог Жанны.

Прислужник, худой и тонкий, словно тень, неслышно прошел между подушками, ступил на ковер и склонился над иссякшим кальяном. В корзинке таинственно переливались раскаленные угли.

Изатбай полулежал на низком диване и рассеянно перебирал волосы молоденькой рабыни, застывшей подле господина. Другая, более пышная и зрелая, осторожно массировала плечи торговца. Обе были едва прикрыты легкими, как дым, накидками. Явился Нтохо с подносом фруктов. Эскортер был одет в глухую черную робу с высоким воротом: после событий на дамбе Изатбай охладел к любимцу.

– Наргиз, подай инжир, – вяло попросил торговец, погруженный в наркотическую полудрему.

Юная наложница поднялась с колен и пошатнулась, еще не способная восстанавливать ток крови в закрепощенных неподвижностью венах едва заметным сокращением мышц. Она ненароком оперлась на больную руку господина, покрытую коркой целебного геля.

Изатбай взвыл раненым зверем. Сафьяновый сапог его со всего маху врезался в спину девушки. Та упала и в ужасе отползла к колонне.

– Сыктым-башка захотели? Ведьмы! – рявкнул Изатбай. – Пошли прочь! Шкуры спущу!

Девушки быстро скрылись в синих клубах кальянного дыма.

– Готово, господин. – Служитель низко поклонился, протягивая на раскрытых ладонях витой ворот кальяна.

Изатбай сграбастал трубку, жадно вдохнул дурман, выпуская клубы дыма из широких ноздрей. Его глаза блаженно закрылись, но лишь на мгновение. Краснобородый тяжелым взглядом окинул Нтохо.

– А ты что стоишь? Радуешься, что хозяин дважды опозорен? Увидишь, я возьму свое! – прошипел торговец, сел на расписных подушках и огладил бороду. – Что там с трясунами?

– Всех взяли. И Кандализа с ними, – доложил охранник, выступив из темноты.

– А, шайтан! – Торговец швырнул кальянную трубку оземь и тут же взвыл от боли в потревоженной руке. – Да что с этими бродягами такое? Бог их хранит?

– Никто их не хранит. Просто ты неудачник, – странный вибрирующий голос прозвучал словно из ниоткуда.

– Кто сказал?! – взревел краснобородый, выхватывая кинжал.

Его взгляд метался по комнате, но не находил говорившего.

– А кого ты звал? – вновь зазвучал странный голос.

Из мрака вынырнули телохранители с оружием на изготовку и окружили господина, ограждая от опасности.

– Хочешь сказать, что ты – сын погибели? – усмехнулся краснобородый. – Я и в детстве сказкам не верил.

– Есть ли разница, кто предлагает тебе помощь? Пусть даже и сам отец лжи?

– Нет, – усмехнулся Изатбай, – если он будет полезен.

– Прекрасно! Ты как раз такой, как мне хотелось.

Неуловимое стремительное существо пронеслось по залу, ускользая от взгляда, теряясь в тенях. Самый молодой охранник собрался открыть огонь, но невидимая сила вырвала оружие из его рук.

– Не стрелять! – велел Изатбай.

Ему как будто удалось мельком разглядеть нежданного гостя. Наконец тот перестал перемещаться и приблизился. Он то терялся, то вновь проступал в неровном свете свечей. Время от времени проявлялось нечто вроде чешуи или брони. Фрагмент плеча, отблеск удлиненного шлема. Вокруг пришельца все время двигались не то крылья, не то щупальца. Это непрерывное, едва уловимое глазом напряжение воздуха создавало эффект раскаленной субстанции, словно гость и в самом деле явился из пекла.

– Не может быть, – прошептал торговец. – Это ведь медуза, да? Я думал, этот скаф – выдумка. Сказка.

– Ты вообще любишь это слово, как я погляжу, – ответил пришелец, и в голосе его слышалась насмешка. – Знаешь, ты и сам словно злодей из старой сказки. Атаман сорока разбойников. Твое неверие – залог твоей слабости, почтенный Изатбай. Так ведь у вас принято обращаться?