Красные камзолы. Капрал Серов: год 1757 - Иван Ланков

С тех пор и не пытаюсь.

И вот тоже интересно. А как так вышло, что вся рота слова знает, а я – нет? Этой-то песни я точно не слышал, это какая-то новая. И откуда ее все знают? Кто написал, когда разучить успели?

Впрочем, когда мне было интересоваться свежими песнями? Я же целыми днями вместе с ротой занимался экзерцициями. А там солдаты молчат, лишь барабанщики ритм отбивают, да капрал отсчитывает движения. Делай раз! Делай два!

Да и по вечерам не до песен. При свете масляных светильников проверял и дополнял вещевые табели капральства, все эти ранжирные списки, перекличные списки… Все три ротных ундер-офицера – Фомин, Ефим и Максим Годарев – тоже целыми днями пропадали по хозяйственной части, выцарапывая штатное снаряжение на всю роту. Капитан Нелидов не вылезал из псковских кабаков или блистал на приемах у местных дворян, а поручик Нироннен сутками пропадал в батальонной или полковой канцелярии. От дома секунд-майора Стродса постоянно мотались посыльные то к предводителю дворянства Симанскому, то сразу к домам различных местных дворян и купцов. Договаривались о постое рот, о провианте и куче других мелочей, чтобы избежать накладок с жильем на первой части маршрута, той, которая идет по псковской земле. Опять же, Стродс смог договориться с горожанами и взять взаймы теплую одежду, в которой полк дойдет до Якобштадта, а оттуда старые и нестроевые солдаты, переведенные в третий батальон, по последнему снегу вернут сани с тулупами, шапками и варежками обратно во Псков. Ну и сам третий батальон останется в городе, дожидаться новых рекрутов для обучения.

Псковские пекарни вовсю пекли хлеба и тут же пересушивали их на сухари. Ротные каптенармусы и фурьеры со всеми нестроевыми бегали взмыленные. Готовили запас провианта на всякий случай, затаривались овсом для коней, ремнями, мешками и шанцевым инструментом, полковые артиллеристы и примкнувший к ним Степан день-деньской крутили патроны для мушкетов и перешивали мешки в картузы для пушек. Под Митаву полк должен прийти полностью боеготовым. А рассчитывать на армейские магазины – так себе идея. Говорят, что там, в Лифляндии, цены подскочили чуть ли не втрое, потому закупить все необходимое для летней кампании старались во Пскове.

И маневры, маневры… Каждый дневной час большое поле в псковском Кроме постоянно топтала ногами какая-либо рота.

Получалось так себе, если честно. Заметно хуже, чем в прошлом году. За эти две недели полковник Лебель основательно перетряхнул все роты полка. Старых и увечных перевел в третий батальон, перераспределял по ротам молодых и недавно пришедших опытных солдат, по каким-то своим мотивам менял ротные знамена вместе с номерами рот, переводил с места на место капитанов и поручиков… В общем, заново пересобрал все команды полка по своему усмотрению. Не в последнюю очередь еще и для того, чтобы полностью разбить ту систему хозяйствования, которую создавал солдат Архип и старшины артелей. Сам же солдат Архип нынче был в капральстве у капрала Силы Серафимовича, под бдительным присмотром ундер-офицера Ефима Иванова. К нему же определили и тех гарнизонных солдат, которых я привел из Печор.

Мы теперь – первая рота. И, как положено первой роте, у нас теперь ротное знамя белого цвета с черным полковым гербом и красными фламмами по углам. Остальные четырнадцать ротных знамен – желтые, того же цвета, что и знамя полка. Такая традиция – если у других рот флаги кто во что горазд, то у первой роты любого полка знамя всегда белое. И при построении в линию первая рота стоит с правого фланга. Так сделано специально, чтобы генерал мог во время сражения видеть, где закончился один полк и начался следующий.

К знаменам здесь отношение двоякое. С одной стороны, все, как и в мое время – утрата знамени ведет к расформированию части, потерявшего знамя прапорщика немедленно казнят и тому подобные драконовские меры. Но при этом если знамя полка безусловная святыня, которой присягают, целуют и на которое чуть ли не молятся, то ротные знамена – это просто знаки. Вот поменяли нам ротное знамя – ну и что? Никто и не ропщет. Хотя кому там роптать! Из тех, с кем мы провели прошлое лето на Двине, в роте осталось человек шестьдесят. Остальные девяносто переведены из других рот, а то и вообще из другого полка.

Полковник Лебель и майор Небогатов приходили смотреть на маневры рот чуть ли не каждый день. И каждый раз из каких-то своих соображений они меняли нам задачи прямо по ходу перестроений.

Отрабатывали маневры ротой, полуротами и капральствами. Причем конкретно наша рота, как первая, тренировала несколько сценариев: голова роты атакована на узкой лесной дороге, голова роты атакована в деревне, вся рота атакована до побудки в деревне, хвост роты атакован на узкой лесной дороге и тому подобное. Задача капралов – быстро выстроить людей около ротного знамени и обеспечить линию для плотного залпа.

Прапорщик у нас в роте тоже новый. Перевелся из гвардии вместе с капитаном Нелидовым, его старинный друг и постоянный собутыльник.

Прапорщик – он же знаменосец – человек особый. Его задача – развернуть ротное знамя там, где укажет командир роты, быстро и без суеты. После чего спокойно держать знамя, будто статуя, и не отвлекаться ни на что другое. Говорят, что есть даже такое испытание для кандидатов в знаменосцы. Уважаемых в полку капралов и унтер-офицеров выстраивают рядом с артиллерийской батареей, дают залп… и знаменосцем становится тот, у кого от выстрела на лице не дернется ни один мускул.

Прапорщик уже не считается нижним чином, к нему надо обращаться на «вы» и «господин прапорщик». С точки зрения нижних чинов он имеет привилегии офицера. Это в моем времени прапорщик совмещает на себе функции каптенармуса и фурьера, здесь же у него нет никаких других задач, только знамя. Такие правила.

Флаг показывает отцам-командирам общее состояние роты. И если вдруг какой-нибудь охламон в суматохе собьет прапорщика с ног и знамя даже не рухнет, а просто задрожит – командир может посчитать это знаком и принять неверное решение. Потому во время маневров и перестроений к прапорщику близко не подходи. Если он почувствует угрозу знамени – сработает на опережение и вломит солдату просто так, на всякий случай, зато от души. Еще до того, как тот успеет поколебать флаг роты. Примерно так же должны работать и барабанщики, но они у нас парни молодые и застенчивые – на вид оба моложе восемнадцати, совсем еще подростки. Потому барабанщики частенько сбивались с ритма, когда их толкали под руку бестолково перестраивающиеся солдаты. А тут уж знай, не зевай, господин капрал. Вмешивайся в дело своей капральской тростью, ставь нерадивого солдата на его место в строю, выручай барабанщика.

Так это примерно и выглядит. Командир роты принимает решение. Барабанщики дают дробь, передавая это решение командирам капральств, а прапорщик держит знамя так, чтобы его мог видеть командир батальона, если мы в батальонной линии, или, если рота работает отдельно – просто показывает общее настроение команды. Если вдруг капрал не разобрался в барабанной дроби, не услышал приказ ундер-офицера или просто растерялся – смотри на знамя. Тогда сразу станет понятно, что делать – стоять, идти, перестраиваться или атаковать в какую-либо сторону.