Орбитал - Альтс Геймер

– Я уже набрал их участкового. Он завтра устроит выволочку местному трудовику.

Человек в костюме вздохнул и машинально попытался обмахнуть лицо толстой книжкой. Позабытый лэптоп вылетел из нее и треснулся экраном о скамью. Пасторальную картинку мгновенно осквернили крепким ругательством.

Поселок состоял из одной улицы, мощеной добротной брусчаткой. С обеих сторон ее обступали одноэтажные дома изящной архитектуры. Фронтоны тут и там украшала лепнина, резные балясины или мраморные колонны подпирали навесы над верандами. Хоть сумерки еще только угадывались наступающей серой дымкой, в застекленных пристроях уже горели люстры, а в воздухе витал аромат вечерних шашлыков. За клумбами и грядками, в глубине каждого садика просматривались аккуратные баньки из струганного кругляка, удивительно, но ни один участок не был изуродован прямоугольником гаража. Это потому, что гараж в единственном экземпляре был вынесен к центральным воротам поселка и служил сразу всем его обитателям. Машины, которые его населяли, не поражали глаз буйством цветовых решений или изяществом спортивных форм. Все они принадлежали солидному семейству представительских седанов, а боковые стекла их салонов совсем иначе пропускали солнечные лучи, нежели стекла обычных легковушек.

По пути домой старик остановился напротив бревенчатого дома, со всех сторон утыканного причудливыми балконами. На одном из них, выступающем прямо из мансарды, в кресле–качалке удобно посиживал пожилой человек с книжкой в одной руке и сигаретой в другой. Заметив старика, он поприветствовал его раскрытой ладонью:

– С добычей?

– Точно.

– Сегодня как всегда, в восемь вечера?

– Да, – старик еще раз сверился с хронометром, хотя смотрел на него лишь десять минут назад. – Приходи через часок.

Собеседник согласно кивнул и с видимым удовольствием затянулся. Когда старик с внуком дошли до своего дома, с его крыльца навстречу им сбежал высокий широкоплечий человек. Мальчик радостно замахал ему рукой, а старик установил ладонь козырьком и принялся придирчиво рассматривать новоприбывшего, будто хотел заметить изъяны, но при этом морщины на его лице разгладила счастливая улыбка. Когда человек подошел ближе, то его лицо словно заняло свое место в визуальном генеалогическом ряду поколений: внук – сын – отец. Сходная посадка глаз, своеобразно выгнутые носы, упрямые линии губ.

– Здорово, батя! Привет, Антоха! Погостевал у деда? Беги собираться – дома нас мама заждалась.

– Что так сразу? – всполошился старик. – Поужинаем, чаю попьем, тогда и двинете.

– Батя, нам еще двести километров пилить… Опять в машине уснет, буди потом.

– Мог бы и пораньше приехать, повидать отца, – укорил старик сына.

– Прости, батя, в следующие выходные завалимся кучей прямо в пятницу. Ждан тоже обещался со всей семьей прикатить. Не обижайся, а?

Старик не мог на него обижаться. Старший сын всегда был его опорой, надеждой и надеждой сбывшейся. Он одним из первых в стране основал частное агентство «охотников за головами» сразу после выхода сенсационного отцовского закона о вознаграждении борцов с коррупцией, который злопыхатели тут же окрестили «декретом о сексотах». Общество еще тогда бурлило по поводу возвращения давно забытого закона о конфискации собственности, нажитой нечестным путем. Коррупционеры уже были в панике, когда последовал новый страшный удар. Но фоне «декрета о сексотах» почти незамеченными прошли «Указ о 30%-м сокращении расходов на содержание государственного аппарата» и введение высшей меры наказания за распространение наркотических средств. «Декрет о сексотах» затмил собой все. По нему граждане, которые оказали помощь следствию в изобличении лиц, виновных в воровстве и взяточничестве, могли в совокупности рассчитывать на 15% от суммы конфискованного имущества и активов преступников. Конкретные цифры определялись судом по результатам следствия и показаний свидетелей. Теперь для жуликов каждая уборщица, что наводила чистоту в их кабинетах, не говоря уж о бухгалтерах, излучали угрозу разоблачения. В стране множились «охотники за головами» – люди, решившие превратить борьбу с махинаторами в профессию, ищейки, которые пошли по следам незаконных схем, тайных сговоров при госзакупках. Они вскрывали откатные механизмы, от их внимания не укрылся ни один случай нечестной игры при выделении земель под застройку, словно нитку с клубка, они разматывали череду злоупотреблений в дорожных фондах. Да, конечно, их прежде всего влекло желание обогатиться самим, но разве не правильно расставленная мотивация определяет успех любого дела? «Вопросы веры я предлагаю оставить в ведении религиозных конфессий. В государственных делах лучше заменить это слово термином «тотальный контроль». А там, где его нет, остается только верить и уповать на лучшее, чего, как правило, не случается» – еще одна фраза старика, сказанная в тот период. Тех же «охотников за головами», кто по душевной слабости сам преступил закон или поддался на посулы нечистых на руку чиновников, успешно выявляли другие такие же охотники. Агентство сына сразу приобрело репутацию самой жесткой, эффективной и неподкупной структуры. Громкое имя служило ему порукой и одновременно обязывало ко многому. Но теперь этот бизнес почти зачах, все сорняки, прополотые безжалостными руками, не торопились всходить заново.

– Рассказывай новости, – потребовал старик.

Конечно, он сам часами висел на информационных сайтах, даже в отставке продолжая прислушиваться к пульсу своей огромной страны, но ему страстно хотелось немного поболтать с сыном, поделиться своими мыслями, быть может, дать какой–нибудь совет.

– Сегодня был праздник. Открыли ТЭЦ на городских отходах, – поделился сын.

– Экая невидаль! Нашли чем гордиться! Под Лондоном первую такую станцию запустили в тысяча восемьсот семидесятом году. А у вас через двести лет, – насмешливо фыркнул отец.

– Раньше было не нужно. Отходы прессовали и возили в другой район. Теперь построили свою. Был конкурс букетов, детских рисунков, товарищеский бой «войны роботов».

Старик пренебрежительно отмахнулся:

– Баловство. У вас скоро ни одних выходных не останется без гуляний. То карнавал, то соревнование поваров, то конкурс на лучшего художника!

Он понимал, что занимается старческим брюзжанием, но не мог остановиться. А сын почувствовал – отец недоволен, что из–за городских мероприятий они стали меньше видеться, и промолчал. Сзади зашлепали детские сандалии. Антошка с рюкзачком на плечах выскочил на дорогу.

– Голодного ребенка повезешь, изверг, – буркнул старик.

– Ничего, Наташа напекла ему пирожков, будет жевать всю дорогу. И налила полную бутылку компота.

– Аккумулятора хватит на обратный путь? Или охрана подзарядить успела?

– И охрана успела, и хватит, и резервный есть, – с улыбкой ответил сын.

Они по–родственному обнялись и расцеловались. Потом сын и внук пошагали к воротам поселка, где пришлось оставить машину, а дед остался стоять на дороге, щуря слезящиеся глаза. Из состояния оцепенения его вывел негромкий оклик сзади. Молодая женщина, свежая, словно медуничка, стояла у тропинки, ведущей к его дому, и приветливо улыбалась. На ее плече висела красная прямоугольная сумка с красным крестом.