Орбитал - Альтс Геймер

По сети пришел вызов от Апсу. Мы вместе разрабатывали гниение и с тех пор подружились. Апсу, как обычно робкий в принятии решений, по-прежнему обращался ко мне за советами, хотя теперь трудился в климатической группе. Повезло. Там проекты глобальные, не то что примитивное животнотворчество.

– Привет, – буркнул я в пространство. – Жалуйся.

Определенно, ехидная медвежья морда настроила меня самого на саркастический лад.

– Привет, Куб, – зачастил бывший соратник. – Никак не могу определиться с Гольфстримом. Помоги, а?

– В чем затык?

– Не знаю, куда его девать. Ладно, вернулся он с экватора на север, худо-бедно охладился, а дальше что? Где провести его обратно на юг? Прикидываю, а не сквозануть ли вдоль северного побережья Евразии?

– Да ты гонишь! Весь климат в Арктике исковеркаешь. А паковые льды? С тебя геоформисты шкуру спустят.

– Слушай, а может его втиснуть между Англией и Европой? На примете есть подходящий проливчик.

– Ага, давай заморозь их там всех. У тебя же Гольфстрим с севера уже холодный покатит? Угу, валяй, прикрой наглухо вопрос с европейской цивилизацией.

– Так что же делать, Куб?

– Да перекрути его узлом вокруг какого-нибудь архипелага. И вся недолга.

– Как узлом?!

– Обыкновенно. В виде удавки. Один поток над другим.

– Там нет нормальных островов. Единственный подходящий по размеру – как раз рядом с Европой. Но ты же сам отсоветовал насчет пролива…

– Ну, поговори с геологами в конце концов, пусть зашвырнут в Атлантику булыжник потяжелее. Объясни ситуацию. Ничего страшного, пересчитают массу полюса, отнимут маленько…

– У них там и так пятачок крохотный остался.

– Вот пусть убирают его совсем, ибо не стоит смешить потомков крохотными пятачками.

– А за счет чего Гольфстим станет охлаждаться? Теперь же он не будет путешествовать по всему северу?

– Ммм, дай подумать… О, знаю! Ледников на этот остров навешай!

– Да ты хоть знаешь, сколько их там понадобится?

– Столько и навешай. Твори, в общем. Ладно, бывай, мне нужно свою тему двигать. Пока, дружище.

– Погоди, Куб! – взмолился Апсу. – А если на планете потеплеет? Тогда твой Гольфстрим взаправду удавкой станет. Либо один поток охладиться не успеет, либо второй слишком горячий придет, в общем воткнутся они друг в друга и чего потом? Всем конец, считаем планету заново?

– Ну, во–первых это твой Гольфстрим, а не мой, – неприязненно проскрипел я (ему помогаешь, время тратишь, а он?). – А во-вторых, за такие хитрые ребусы для грядущей цивилизации тебе полагается надбавка к стипендии. Читал доктрину спиралей? Если народы Земли при определенном уровне своего развития не научатся решать проблемы сообща, то данный вариант стирается, и все пойдет заново. Ты, чувак, только что заготовил дополнительную «стиралку». Это к вулканам, пеплу, метеоритам, пандемиям и прочей ерунде, что у нас припасена для таких случаев. Поздравляю! Учителя оценят.

– Спасибо, Куб! С меня причитается! – возликовал мой приятель.

– Дождешься от тебя, – проворчал я.

– Ладно, не буду больше отвлекать, – тактично пискнул Апсу и отрубился.

Отвлекать. Я со вздохом перевел взгляд на изображение, что висело передо мной. Губач. Тьфу, образина! Глаза бы тебя не видели! Разве об этой твари я мечтал, когда мы сдавали гниение? А сколько было дифирамбов! «Идеальная концепция утилизации органики», «Блестящее решение», «Остроумная разработка», «Многообещающая группа студентов». И вот, пожалуйста – награда. Губач ушастый в качестве преддипломной практики. Удружили, нечего сказать. Неужели мне не нашлось места в создании человека? Ну, хотя бы вспомогательное направление? Я подавал заявление в ментальный отдел, даже написал реферат на эту тему: «Религия и Секс в общественной морали, как два индикатора доминанты инстинктивных моделей поведения над рассудочными». Судя по шерстяному объекту моей нынешней работы, реферат получился так себе. Эх, лучше бы я сидел тихо и ждал, как Апсу. Получил бы тепленькое место где-нибудь в биогеоценозе.

Опять пришел вызов, на этот раз от Парвати. Моя бывшая подружка занималась формированием подводных хребтов, но недавно отхватила заказ на огромный горный массив на юго-востоке Евразии. Помню, что ее счастью тогда не было предела.

– Куб, ты обедать идешь?

– Привет, Парва. Как дела?

– Отлично. Представляешь, моя надводная Лемурия будет через какое-то время утоплена в океане, а на ее место поднимут хребет, который севернее. Тоже я проектировала!

– Поздравляю, – через силу выдавил я.

Не то, чтобы зависть стала моей второй натурой, просто иногда невозможно смотреть, как все вокруг занимаются интересным делом и самому при этом создавать лохмато-помоечное существо.

– Меня обещали увековечить, – шепотом похвасталась Парвати.

– Серьезно?!

«Увековечить» значило на нашем жаргоне – оставить имя создателя чего-либо выдающегося в верованиях местных народов в качестве божества. Это допускалось в виде исключения и за какие-то особые заслуги. Иначе по числу разумов, занятому в учебном проекте, пришлось наплодить бы такое количество богов, что реально каждый этнос состоял бы из трех аборигенов в лучшем случае, но имел бы пантеон в несколько сотен полноценных божественных единиц.

Хм, догадываюсь, за какие именно свершения Парва удостоилась такой чести. Или я не замечал, какими взглядами ее провожает куратор Азиатского дивизиона Сурья? Моя бывшая, знай себе, идет по коридору, покачивая бедрами, а этот тип так и пожирает ее глазами. Я сжал зубы до скрипа, прикрикнул мысленно на себя: «А ну, прекрати! Эдак, брат Куб, ты окончательно превратишься в завистника. Парва – умница, ее хребты – творения настоящего мастера и вы больше не встречаетесь».

Девушка тем временем продолжала беззаботно щебетать, и я усилием воли вновь сосредоточился на ее словах:

– Не знаю, наверное, что-то связанное с горами… Я про свою божественную легенду… Куб, ты есть собираешься или нет?! Или ты, как Мардук, перешел на энергетические стимуляторы?

– Да-да, – с запинкой ответил я. – То есть – нет, я не ем энергию. В смысле, питаюсь, как обычно.

– Тогда встречаемся в столовой.

– Уже бегу.

Хм. «Бегу». Некоторые слова утратили свой первоначальный смысл, но сохранились в наших речах. Физически мы находились далеко от друга. Между нашими сущностями рождались и умирали звезды. Но разве пространство теперь имеет значение? Или время? Или энергия? Они подвластны нашим желаниям. Нет, не так. Реальность – всего лишь воплощение наших желаний. Иногда очень странных. Как губач ушастый, к примеру. Поэтому стоило нам пожелать, как мы с Парвати очутились вместе, в одном коридоре, прямо в толчее народа. Кто–то шел в столовую, кто-то из нее возвращался, слышались громкие возгласы, смешки. Совместное употребление пищи – церемония, которую мы пронесли сквозь временную бездну и не собирались с ней расставаться. Как с устоявшимися представлениями о собственном внешнем облике. Нет, я вполне мог придать себе форму моллюска или предстать перед Парвати в виде светового потока, но зачем? Какую мысль я облек бы в такую вычурную оболочку? Что я – кретин? Нет, уж лучше уместиться в архаичное двуногое тело, тем более, что мы такими были когда-то. И остались. Несмотря на возможности, внутри мы остались теми же существами. Наши эмоции – искрящаяся звездная пыль, наши стремления – кометные хвосты, наши горести расчерчивают пространство метеоритным роем, но где-то глубоко внутри мы те же. И я гляжу в черные омуты глаз Парвати, улыбаюсь ей, я чувствую теплоту ее кожи, моя сущность вдруг переполняется трепетом, возраст которого неисчислим по счетчику… по любому счетчику. Мы те же. Или нет? А может быть от нас остались только мысли и чувства – мириады почти неуловимых энергетических линий, всего лишь информационный набор и нас самих уже давно нет, сохранились только данные, какими мы были когда-то. Наверное, в отделе души предельно точно ответили бы на этот вопрос.