До рая подать рукой - Дин Кунц

– Слушай, я не стояла там и не настраивала оборудование. Могу дать волю фантазии.

– И в какой клинике она лежала?

– Мы тогда жили в Сан-Франциско.

– Давно?

– Более двух лет тому назад. Мне было семь.

– А с кем ты жила, пока она находилась в клинике?

– С доктором Думом. Они вместе уже четыре с половиной года. Видишь, семьи бывают и у чокнутых. Короче, психиатры лечили старушку Синсемиллу электрошоком, не будем уточнять мощность разрядов, но ей это совершенно не помогло, а вот заряд безумия в ее голове вполне мог вывести из строя все трансформаторы в районе Залива. Отличный пирог, миссис Ди!

– Спасибо, дорогая. Это рецепт Марты Стюарт. Не то чтобы она дала мне его лично. Я записала рецепт во время ее телепередачи.

– Лайлани, неужели твоя мать всегда такая… какой я ее только что видела?

– Нет-нет, иногда с ней просто нет сладу.

– Это не смешно, Лайлани.

– Ты не права. Это безумно весело.

– Эта женщина опасна.

– Будем справедливы, – Лайлани отправила в рот очередной кусок пирога, – моя дорогая мамочка не всегда сходит с ума, как вот сегодня. Она приберегает это лакомство для особых вечеров: дней рождения, годовщин, нахождения Луны в седьмом доме, Юпитера и Марса в одном созвездии и так далее. Большую часть времени она обходится косяком, может, иной раз добавляет к нему «колеса». Случается, что она вообще ничего не принимает, но в такие дни пребывает в глубокой депрессии.

– Почему бы тебе не перестать набивать рот пирогом и не поговорить со мной? – в голосе Микки слышалась мольба.

– Я могу говорить и с полным ртом, пусть это невежливо. Я не рыгала весь вечер, поэтому ты не можешь сказать, что я уж совсем невоспитанная. А отказаться от пирога я просто не могу. Синсемилла не смогла бы испечь ничего подобного, даже если бы на кону стояла ее жизнь, хотя я сомневаюсь, чтобы кто-то поставил ее перед дилеммой: испечь вкусный пирог или умереть.

– А какие пироги печет твоя мать? – поинтересовалась Дженева.

– Однажды она испекла пирог с земляными червями, – ответила Лайлани. – Тогда она зациклилась на естественных продуктах, причем под эту категорию попадали и муравьи в шоколаде, и соленые пиявки, и белковый порошок из толченых насекомых. Пирог с червями увенчал все это безобразие. Я абсолютно уверена, что этого рецепта Марта Стюарт своим зрителям не предлагала.

Микки большими глотками допила кофе, словно забыла, что в нем нет ни бренди, ни «Амаретто», при этом ее организм совершенно не требовал кофеина. У нее тряслись руки. Когда она ставила чашку, последняя выбила дробь по блюдцу.

– Лайлани, ты не можешь продолжать с ней жить.

– С кем?

– С Синсемиллой. С кем же еще? Она психически ненормальная. Как говорят власти, когда отправляют человека в психиатрическую больницу помимо его воли… она представляет собой опасность для себя и других.

– Для себя – это точно, – согласилась Лайлани. – Для других скорее нет, чем да.

– Она представляла собой опасность для меня, когда обзывала меня колдуньей и ведьминой сучкой, кричала что-то насчет заклятий, заявляла, что не позволит собой повелевать.

Дженева поднялась со стула, чтобы принести полный кофейник. Наполнила чашку Микки.

– Может, это успокоит твои нервы.

Поскольку тарелка Лайлани опустела, она отложила вилку.

– Старушка Синсемилла испугала тебя, ничего больше. Она может казаться такой же страшной, как Бела Лугоши[27], Борис Карлофф[28]и Большая птица[29], слитые воедино, но она неопасна. По крайней мере, пока мой псевдоотец снабжает ее наркотиками. Наверное, она может много чего натворить, когда у нее начнется ломка.

Дженева наполнила и свою чашку.

– Я не нахожу Большую птицу опасной, дорогая. Конечно, она немного нервирует, но не более того.

– О, миссис Ди, тут я с вами не согласна. Люди, одетые в костюмы больших странных животных, да еще скрывающие лица… с ними куда опаснее, чем спать с атомной бомбой под кроватью. Вы должны предугадать, что они задумали.

– Прекрати, – резко, но не сердито бросила Микки. – Пожалуйста, прекрати.

Лайлани изобразила удивление:

– Прекратить что?

– Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Прекрати уходить от ответа. Говори со мной по конкретной проблеме.

Увечной рукой Лайлани указала на нетронутый кусок пирога на тарелке Микки.

– Ты будешь есть пирог?

Микки пододвинула тарелку к себе.

– Я готова обменять пирог на серьезную дискуссию.

– Серьезную дискуссию мы уже провели.

– У меня осталось еще полпирога, – радостно напомнила Дженева.

– Я бы с удовольствием съела еще кусок, – улыбнулась ей Лайлани.

– Оставшуюся половину пирога сегодня есть не будут, – возразила Микки. – Ты можешь получить только мой кусок.

– Ерунда, Микки, – махнула рукой Дженева. – Завтра я могу испечь тебе еще один яблочный пирог.

И уже поднялась из-за стола, но Микки остановила ее:

– Сядь, тетя Джен. Речь не о пироге.

– А мне представляется, именно о нем, – возразила Лайлани.

– Послушай, девочка, ты не можешь до бесконечности изображать молодого опасного мутанта, червем проползающего…

– Червем? – Лайлани скорчила гримаску.

– Червем проползающего… – Микки замолчала, удивленная тем, что хотела сказать.

– В твою селезенку? – предложила свой вариант окончания фразы Лайлани.

Никогда раньше, насколько помнила Микки, она не позволяла себе до такой степени озаботиться судьбой другого человека.

Наклонившись через стол, словно пытаясь помочь Микки найти ускользающие от нее слова, Лайлани предложила другой вариант:

– В твой желчный пузырь?

Теплые чувства к кому-либо опасны. Теплые чувства к кому-либо делают уязвимой тебя саму. Оставайся на высоких стенах, под защитой крепостных башен.