Доктор Смерть - Виктория Дьякова

Она обернулась. Главный врач госпиталя, накинув шинель, бежал по аллее. В руках он держал другую шинель — для нее.

— Оденьтесь. Вы простудитесь, — произнес он, задыхаясь.

И, подбежав, закутал ее в шинель.

— Вы умница! Вы просто гениальная умница! Моя дорогая, вы совершили открытие. Это просто невероятно! Вы понимаете?

Маренн покачала головой.

— Это открытие совершила не я.

— Но… — Шульц остолбенел.

— К сожалению, это все, что я могу вам сказать, — она слабо улыбнулась, как бы извиняясь, и сразу спросила о Скорцени.

— Как он?

— О, с ним все в порядке! Пойдет на поправку. С его-то организмом!

— Ну, слава богу. Теперь и я могу отдохнуть. Мне кажется, я сейчас упаду. Так хочу спать. Нет сил.

На крыльце госпиталя Маренн столкнулась с Бруннером. В сопровождении автоматчиков он собирался ехать на аэродром.

— Фрау Ким, позвольте мне выразить вам свое восхищение, — он слегка склонил голову. — Вы работали виртуозно. Я знаю, что ваша первая специальность психиатрия, никогда не мог бы подумать, что врачеватели душ могут также преуспеть и во врачевании тела. Впрочем, на фронте опыт приобретается быстро. Я знаю это по себе.

— Вы служили в полевом госпитале? — Ким искренне удивилась.

— Да. В сороковом году во Франции был приписан в качестве врача к саперному батальону 5-й танковой дивизии СС «Викинг». Вот получил «Железный крест»…

— За что? — поинтересовалась Маренн. — Я вижу, у вас крест первой степени. Врачей не так часто награждают столь высоко.

— Да, так, пустяки, — он снова едва заметно улыбнулся. — Спас двух танкистов из горящего танка.

— Это не пустяки. У меня сын служит танкистом. В дивизии «Мертвая голова». Я знаю, как все это бывает.

Зачем она сказала про Штефана? Как-то получилось само собой.

— У вас такой взрослый сын? — Бруннер вскинул брови, показывая удивление. — Никогда бы не подумал.

Маренн поняла, что это комплимент, и кивнула.

— Благодарю. Как же вы оказались в секретной лаборатории? — поинтересовалась она, даже вполне искренне. — Из-за своей научной работы?

— Нет, из-за ранения, — ответил он. — Был ранен, признан непригодным к службе в действующей армии. И тут вы правы, моя научная работа, оказалась весьма кстати. Однако прошу простить, — Бруннер взглянул на часы. — Мы не имеем права опаздывать. Нас ждут в Берлине.

— Да, да, я понимаю, — она кивнула. — Всего хорошего, оберштурмфюрер.

— Надеюсь, еще повидаемся, фрау, — ответил он, отдавая честь. — Мне было бы очень интересно узнать ваше мнение о некоторых вещах, касающихся психологии. Да и хирургии тоже.

— Что ж, вы наверняка знаете, где меня найти, — ответила она. — Клиника Шарите. Отделение профессора де Криниса.

— Обязательно.

Задержавшись на крыльце, Маренн смотрела, как Бруннер садился в машину. Уже притихшее чувство тревоги снова охватило ее — казалось бы, совершенно без причины.

— Вы знаете, он спрашивал меня, известно ли мне что-нибудь о близнецах и карликах, желательно еврейского или цыганского происхождения, — негромко произнес за спиной Маренн профессор Шульц. — Интересно, зачем они ему понадобились?

— О близнецах и карликах? — Маренн повернулась. — Здесь, в госпитале вермахта? С какой стати им здесь оказаться?

— Нет, нет, что вы! — профессор замахал руками. — Конечно, не здесь. Вообще в Кракове. Могу ли я посодействовать, чтобы их переправили к нему в Берлин, в его лабораторию.

— Для экспериментов по пересадке кожи?

— Для чего — на этот счет он не обмолвился ни словом, — Шульц вздохнул. — Признаться, я тоже в полном недоумении.

— И что же вы ответили ему?

— Что не имею к этому ни малейшего касательства. Мое дело — армейское, побыстрее возвращать в строй раненых солдат фюрера. А что касается различных экспериментов — увольте. Пусть обращается в гестапо, они занимаются местным населением и лучше моего знают, сколько тут карликов, близнецов, еще кого-то и какого они происхождения.

— Что ж, вполне разумно, — Маренн покачала головой.

«Похоже, — подумала она про себя, — пересадка кожи у этого оберштурмфюрера всего лишь прикрытие для расовых опытов, — она почувствовала, как от отвращения ее охватил озноб. — Не зря де Кринис предупреждал меня. Наверное, именно это он и имел в виду, а вовсе не пенициллин».

Она запахнула воротник шинели.

— Пойдемте, профессор, — через мгновение обратилась она к Шульцу. — Посмотрим, как наш больной.

Еще не залечив окончательно рану, Скорцени досрочно выписался из госпиталя перед самым Рождеством. Узнав об этом, генерал-губернатор Польши устроил прием в честь возвращающегося с фронта любимца фюрера. Скорцени появился на концерте в парадной форме, похудевший, побледневший, но как всегда твердый, уверенный в себе, исполненный достоинства и снисходительного превосходства над благоговеющими перед ним тыловиками. Он так хорошо чувствовал себя, что пройдя в парадный зал, стал демонстрировать свои атлетические способности, подбрасывая тяжелый медный шар высоко над головой, а затем ловя его и изумляя всех мощью мускулатуры. Офицеры столпились вокруг него. Каждый считал за честь пожать ему руку. Дамы в драгоценностях, одетые в открытые вечерние платья, дарили ему цветы и просили фотографию с автографом, как у кинозвезды. Он действительно был звездой — звездой нации. Все знали, как благоволит к нему Гитлер. Обаятельно улыбаясь, Скорцени не отказывал никому.

Маренн приехала уже после начала концерта. Она вошла в зал и тихо села за крайний столик, где-то за спинами поклонников толпой окруживших оберштурмбаннфюрера. У нее не было даже времени переодеться. Она приехала в сером мундире СС. С радостной улыбкой она наблюдала за его триумфом. С высоты своего роста он быстро заметил ее за головами окружавших его людей. Его долгий взгляд, светлый, синий, словно пеленой окутал ее. Точно околдовал. Она перестала слышать музыку и шум голосов вокруг…

Через толпу он начал пробираться к ней. Но гауляйтор Франк отвлек его, задержав вопросами. В это время к Маренн подошел унтер-офицер.

— Фрау Сэтерлэнд, — произнес он, наклонившись. — Профессор Шульц просит вас срочно вернуться в госпиталь. У офицера, которого оперировали сегодня утром, серьезное ухудшение. Требуется ваша помощь.

Ей ничего не оставалось, как покинуть концерт. Она встала. Когда Скорцени обернулся, ее уже не было на месте. Она спустилась по парадной лестнице замка. Внизу ждала машина. Унтер-офицер предупредительно распахнул дверь. Маренн села на заднее сидение. Машина тронулась. Ворота распахнулись. Вдруг, оглянувшись, она увидела через заднее стекло, что оберштурмбаннфюрер спускается по лестнице замка. Один.