Командорские острова - Алексей Волков

– Я хочу ее навестить, – твердо произнес лорд. При этом он никак не отреагировал на невольный неприличный намек Петра.

– Насколько безопасны дороги в присоединенных областях? – уточнил сэр Чарльз. – Не потребуется охрана?

– Охрану я вам дам, – отмахнулся Петр. – Хотя… Есть другой способ. Но придется немного подождать. Все равно так будет намного быстрее, чем плестись по здешним дорогам.

– Быстрее? – Лорд с сомнением посмотрел туда, где должно было лежать море.

Ветер клонил деревья, сообщая о разыгравшемся среди волн шторме. В такую погоду сушей путешествовать намного надежнее. И порою пешком дойдешь быстрее, чем под парусами.

Петр понял ход мыслей британцев и в очередной раз широко улыбнулся:

– Ветер уляжется, и доберемся за день. У нас это быстро.

И с намеком посмотрел на мрачнеющее небо.

Если в той части Прибалтики, что называлась Лифляндией, царила грязь, то в ее северо-восточной части уже выпал первый снег. Ранний, только позавчера был Покров, но здесь были старые русские земли, следовательно, и зима начиналась намного раньше, чем в Европах.

По обочинам снег был девственно белым, каким бывает вскоре после первого снегопада, но на самой дороге уже был перемелен солдатскими сапогами и копытами лошадей, превратился в ту грязь, которую был призван скрыть.

Мороз стоял по российским меркам игрушечный – два-три градуса. Если бы дело касалось прогулки, никто бы не заметил. А двигаться без надежды хоть ночью обрести крышу над головой было уже зябковато. Пальцы, опять-таки, постоянно мерзли.

Мне, как начальнику отдельного корпуса и генерал-поручику, хоть всегда светила какая-нибудь лачуга на ночлег. Равно как и прочим генералам и полковникам. Но уже обер-офицеры зачастую спали вместе со своими солдатами прямо на земле или снегу.

Тут поневоле с ностальгией вспомнишь о вечно теплых карибских берегах.

Под Ригой шведская армия была разбита, как говорится, наголову, но это не значит, что она прекратила свое существование. Я не говорю об одиночках и небольших толпах. Какие-то подразделения сумели вырваться с рокового для Карла поля, какие-то даже не успели прибыть туда. Наш противник так торопился дать сражение, что даже не стал поджидать всех идущих к нему подкреплений. В какой-то степени это здорово ему помогло. Вряд ли несколько лишних тысяч сумели бы вырвать у нас победу. Шведы показали себя прекрасными вояками, они просто не ожидали всех новшеств, которые мы обрушили на их несчастные головы.

Организовать преследование на должном уровне мы не сумели. Наша армия имела еще массу недостатков. В числе их – маневрирование большими силами удавалось далеко не всегда и далеко не гладко. А уж кавалерия вообще показала себя, мягко говоря, не ахти. Если те же дворяне или казаки могли продемонстрировать весьма неплохую индивидуальную выучку, то вместе ставшие регулярными драгуны пока ничего из себя не представляли, а казаки являли собой некий аналог флибустьерской вольницы, и в правильном бою на них рассчитывать было трудно. Догонять шведские отряды они догоняли, но смять стройные линии им не удалось ни разу.

Ничего. Еще научатся.

Большинство уцелевших шведов смогло переправиться обратно в Швецию и Финляндию, часть пополнила гарнизоны крепостей, остальные бродили по всей территории, надеясь непонятно на что.

Им бы завязать против нас партизанскую войну, кусая по частям. Благо лесов здесь пока хватало. Прецедент был. Корпус Шереметева, человека крайне осторожного, раз на марше подвергся неожиданному удару. В корпусе было шесть драгунских полков и четыре пехотных. У шведов – от силы чуть больше полутора тысяч человек. Тем не менее управление было потеряно, солдаты дрогнули, превратились в стадо. Драгуны смешались с пехотой, а затем обратились в бегство. Хорошо хоть Шереметев смог опереться на два не пострадавших арьергардных полка, сумел на какое-то время устоять, а затем невероятным усилием собрал беглецов, привел их в чувство и в свою очередь отбил натиск.

В конце концов шведы довольно организованно отошли, потеряв треть первоначального состава, но наши потери были вдвое больше. Сыграл роль и сам факт неожиданного (дирижабль как раз несколько дней не летал) нападения, и отсутствие заметного преимущества в вооружении, и сыроватость шереметевских полков.

Но револьверных ружей было крайне мало. Хватало на небольшие команды, и только. А артиллерия, более-менее натасканная, но на треть осадная, неповоротливая, частью даже не успела развернуться и понесла большой урон. Вплоть до потери многих орудий, которые удалось отбить лишь в самом конце сражения.

Еще чудо, что обошлось. Шереметев, разумеется, изобразил случившееся грандиозной победой, чуть ли не под стать шведскому разгрому под Ригой. За такую грандиозную победу следовала соответствующая награда. Тем более что боярин попутно сумел заставить сдаться пару небольших крепостей.

И награда последовала. Ни много ни мало – орден Андрея Первозванного и чин генерал-фельдмаршала.

Я никого не осуждаю и никому не завидую. Еще Бисмарк заметил: нигде так не врут, как на охоте и войне. Видно, рыбалка с удочкой в его времена была непопулярной. Причем речь далеко не всегда идет о сознательном обмане. Так, неизбежные преувеличения, тем более не каждому и не всегда дано вспомнить, как там было на самом деле. О самом страшном порою не расскажешь, невольно забывая пережитое, зато на передний план зачастую лезут мелочи, вдруг становясь главным.

А уж чужие потери – это все равно что размер пойманной рыбы. И не хочешь, а руки раздвигаются сами.

Формально я стал как бы подчиненным, но на деле Петр повсюду стал вводить коллегиальность, и единоначалием пока не пахло. Да и относился ко мне Шереметев с уважением. Не приказывал, а советовался. Уже молчу, что сейчас сержант может значить больше фельдмаршала. Если сержант приближен к Петру, а фельдмаршал – сам по себе.

Надо будет и тут порядок навести. Армия должна иметь строгое подчинение. Или прежде в чинах еще подрасти немного? Мало ли кого назначат главнокомандующим…

После баталии Шереметев удвоил осторожность и стал передвигаться еще медленнее. Чего нельзя сказать о моем корпусе. Я предпочитал идти как можно быстрее, хотя и тщательно проводил разведку и обеспечивал охранение колонн. Для скорости у меня почти не было осадной артиллерии. Зато имелись ракетные установки. Осаждать, тем более штурмовать крепости – дело неблагодарное. Хитростью или налетом после наших успехов захватить их было уже невозможно, но кое-какие другие возможности у нас для этого имелись.

К счастью, шведы не обременяли себя и бюджет строительством совершенных крепостей во внутренней Прибалтике. Имеющиеся укрепления могли противостоять восставшим крестьянам, но никак не регулярной армии. Поэтому особых препятствий на моем пути не встретилось. Так, несколько заурядных стычек, которые трудно было назвать сражениями, захваты мелких крепостей, порою – покинутых при нашем приближении, а чаще – спускающих флаги при первом обстреле ракетами. Или же, в паре случаев, при появлении нашего чудо-оружия.