Когда гаснут звезды - Пола Маклейн

они каким-то образом пересеклись между домом Грея и ее домом? Может быть, тогда он предложил встретиться, пообещав Кэмерон что-то ценное для нее. Но что?

— Вы опрашивали эти дома, чтобы узнать, не помнит ли кто-нибудь подозрительную машину? — Я спрашиваю Уилла.

Он кивает.

— Ничего.

— Если Кэмерон часто бывала здесь, тебе следует повнимательнее присмотреться к соседям. А как насчет мистера Бенсона?

— Насколько я понимаю, он вне игры. Переехал в Новый Орлеан, когда Грей был молодым.

— Должно быть, это еще одна причина, по которой Грей и Кэмерон общаются. Потеря родителя меняет тебя, независимо от того, как это происходит.

* * *

Парадные ворота дома Бенсонов открыты и накренились на петлях от износа, а лозы клематиса цепляются за якорный столб. В боковом дворе я смотрю на беспорядочный огород, прорастающий из длинных ящиков для плантаторов, заброшенные растения томатов, склоняющиеся над проволочными стойками, и думаю о том, как просто и реально все это могло бы выглядеть для такой девушки, как Кэмерон, застрявшей на утесе в стеклянном ящике, в то время как ее знаменитая мать подрезала деревья бонсай и притворялась, что не знает того, что ей известно о неблагоразумных поступках ее мужа.

Ди Энн Бенсон открывает на стук Уилла. Она пухленькая и хорошенькая, лет сорока пяти, с вьющимися каштановыми волосами. Позади нее на кухне пахнет консервированным соусом для спагетти.

— Шериф Флуд. — Она протягивает мне кухонное полотенце. — Я не ожидала вас.

— Извините, что снова беспокою вас. Это детектив Харт. Грей дома? Я обещаю, что мы будем кратки.

Она кивает, ведет нас через прихожую и вверх по узким ступенькам, покрытым ковром, — загорелая, испачканная жизнью берберка. Кривобокие ботанические гравюры висят через равные промежутки, рамы слегка покрыты пылью. Идя за ней, я замечаю, что бирка торчит из ее свободного темно-синего свитера, и я сопротивляюсь желанию заправить ее обратно.

— Грей? — Голос Ди Энн неуверенно доносится из-за двери, прежде чем она открывает ее, отходя в сторону. Думаю, в ее движениях чувствуется беспокойство. Как будто она знает, что ее сын стал хрупким и осторожным. Уязвимым.

Грей сидит, наполовину погрузившись в коричневую бархатную подушку на полу, его длинные ноги подняты, как щит. В руках у него альбом для рисования, который он закрывает, поднимая глаза, его рыжие волосы зачесаны в помпадур, как у сердцееда 1950-х или как у Джона Тейлора из «Дюран Дюран» на постере, приклеенном к внутренней стороне двери спальни Грея, с их первого тура — угрюмые глаза, поднятый воротник и все. Однако одежда Грея проста и повседневна: темно-синяя толстовка с капюшоном, мягкие брюки цвета хаки и шерстяные домашние тапочки на резиновой подошве. Для меня он выглядит как человек, застрявший между тем, кем он хочет быть, и тем, кем он должен быть.

— У меня нет ничего нового, чтобы рассказать вам. — Он вертит в руках закрытый альбом для рисования, избегая встречаться взглядом с Уиллом или со мной.

— Все в порядке, — говорит Уилл, а затем поворачивается к миссис Бенсон. — Мы будем всего через десять минут.

— Я — Анна Харт, — говорю я Грею. — Я один из детективов, пытающихся найти Кэмерон.

— Я сказал все, что смог вспомнить.

— Я знаю, что так и есть. Я также знаю, как тяжело, должно быть, каждый день задаваться вопросом, что с ней случилось. Держу пари, ты не можешь заснуть. Держу пари, ты даже не знаешь, чем себя занять.

Он моргает.

— Я в порядке.

Опускаясь на пол, чтобы мы были на уровне глаз, я говорю:

— Мы только что были в доме Кэмерон. Ее родители переживают трудные времена. Кэмерон много говорила с тобой об этом?

— Немного.

Мы с Уиллом обмениваемся быстрым взглядом. Пришло время попробовать другую стратегию.

— Я выйду, позвоню, — говорит он. — Вернусь через несколько минут.

Когда он уходит, Грей настороженно смотрит на меня.

— Тебе нравится Дюран Дюран, — говорю я. — «Обычный мир» — отличная песня.

Я удивила его. Может быть, именно поэтому он отвечает.

— Это лучшая песня на пластинке.

— Да, хотя и грустная. Это о Дэвиде Майлзе, верно?

Его зрачки вспыхивают.

— Саймон Ле Бон никогда этого не говорил.

— Он этого не говорил. Вот почему это хорошая песня. Он не выдает всего, но если ты обратишь внимание, то начнешь слышать то, чего он не говорит.

По лицу Грея я могу сказать, что он следит за мной. В этом пространстве я решаю броситься вперед.

— Что касается самых важных вещей, мы тщательно их охраняем. Иногда мы никому не рассказываем, а иногда только одному человеку, тому, кто знает нас лучше всех.

— Думаю, да. — Грей роняет альбом на пол, и без него его руки выглядят пустыми и бледными.

— Родители Кэмерон говорят, что в последнее время у нее были проблемы. Ты бы так это назвал?

Последовала долгая пауза, пока он боролся с самим собой. Затем:

— Дома было много стресса.

— Похоже на то. Возможно, слишком много проблем для такого чувствительного человека, как Кэмерон.

Его взгляд все еще настороженный, но он следует моему примеру.

— Ей всегда было немного тяжело из-за того, что ее мама — всемирно известная актриса. И отец часто бывает в отъезде.

— Его путешествия мешают им быть близкими? Эмоционально, я имею в виду.

— Это нечто большее. — Его зрачки, кажется, подергиваются, все его тело тонко вибрирует от внутреннего конфликта. — У него был роман с кем-то, с кем он работает. Кэмерон злилась на него и беспокоилась о своей маме.

Я киваю, чтобы подбодрить его, притворяясь, что он меня не удивил.

— Как ты думаешь, это первый раз, когда он выкручивается? Или, может быть, она просто впервые узнала об этом?

— Кэмерон говорит, что он всегда был таким. Но теперь все стало еще хуже. Его девушка беременна, и у нее будет ребенок. Ее родители сказали вам об этом? Может быть, мне даже не стоит говорить об этом. Я не