Секретарша для искушенного - Эл Найтингейл
Шрифт:
Интервал:
В этот момент зазвонил мобильник и, мельком глянув на экран, я вздрогнула. Люся ни за что не позвонила бы без особого повода. Обычно она писала смс или рассказывала об успехах Маши, когда я возвращалась домой. Звонок в разгар рабочего дня мог означать только одно — случилось что-то недоброе.
Кира
Мое сердце забилось часто и гулко. Предчувствуя беду, я встала и. прижимая сотовый к груди, умоляюще взглянула на босса:
— Не возражаете, если я отвечу?
Он покачал головой, как видно, удивленный моей просьбой. Еще больше его поразило то, что для разговора я собралась выйти за дверь.
— Ты что-то от меня скрываешь, Кира? — поинтересовался он, преграждая мне путь. — Почему не разговариваешь при мне?
Он ревнует или так по-собственнически относится ко всем сотрудникам «Роллинг Таурус»? Я развернула дребезжащий телефон к нему экраном, чтобы он смог прочитать женское имя на нем.
— Моя подруга, — призналась я. — У нее… у нее проблемы, и она наверняка звонит, чтобы посоветоваться. Простите, это не мои тайны. Но я не могу посвятить вас в личную жизнь Люси.
Ярость Виктора уступила место раскаянию.
— Это ты меня прости, — проговорил он, освобождая мне путь. — Я не должен был беситься из-за какого-то звонка. Прости.
Я вылетела в коридор и метнулась к туалетной комнате. На нашем этаже было не так много женщин, так что это место почти всегда пустовало. И на этот раз повезло. Я смогла уединиться и, наконец-то, ответить на звонок.
— Маша нашла фотографию родителей, ту самую, что сделали незадолго до аварии, — торопливо пояснила Люся. — Уж не знаю, зачем наша малышка полезла в шкаф с твоим бельем, но теперь я никак не могу ее успокоить. Она бьется в истерике уже час, не хочет успокаиваться и не отдает фото. Прости, но я испробовала все, что могла.
На заднем фоне действительно рыдала Маша. У меня сердце разрывалось на части от этих звуков. Какая же я дура. Бесчувственная тупая идиотка! Знала же, что нельзя напоминать сестре о родителях. Знала, как она реагирует на их изображения. Все фотографии пришлось сжечь, но эту… У меня рука не поднялась избавиться от нее.
И теперь Маша расплачивалась за мою ошибку. Расплачивалась жестоко.
— Сейчас буду, — пообещала я, еще не зная, как это осуществить. — Ждите!
В приемную вошла, нервная и задумчивая. Виктор все еще был там, кажется, ждал моего возвращения. Со скрещенными на груди руками и взлохмаченными волосами, он напоминал демона. Не хватало только рогов. А искры из глаз у него и так сыпались.
Правда, увидев меня, он слегка остыл.
— Что-нибудь случилось? — поинтересовался он. Подошел ближе и приподнял мой подбородок большим и указательным пальцем. — Ты бледная, Кира…
Я ошалело соображала. Не пойти к рыдающей сестре не могла, но и сказать правду… При устройстве в «Роллинг Таурус» я чуть ли не на библии клялась, что не имею личной жизни. Обещала, будто ничто не отвлечет меня от работы.
— Мне немного нехорошо, — выдала первое, что пришло в голову. — Кажется, снова аллергия. Наверное, вы были правы, мне стоит показаться врачу.
Для убедительности почесала руку и поморщилась. Глупее причины придумать трудно, но в тот момент это было единственное правдоподобное объяснение, которое пришло мне на ум.
— Несколько часов назад ты говорила, что все отлично, — напомнил Виктор, вглядываясь в глаза и нависая надо мной могучим исполином.
«Дура, дура, дура», — ругала я себя. Но пути назад не осталось.
— Тогда все действительно было в порядке, — прошептала неуверенно.
Мне вдруг стало все равно, даже если он меня уволит. Даже если никогда в жизни я его больше не увижу. Важнее всего была сестренка. Кроме меня у нее никого не было. Я должна была помочь ей преодолеть этот кризис. Обнять, успокоить, сказать, что все у нас будет хорошо. Пусть лучше мое сердце разорвется на части, чем Маша будет страдать в одиночестве.
— Вызвать врача? — участливо поинтересовался Виктор. — Отвезти в больницу или, может быть, сделать укол супрастина? Я умею.
О, в этом я не сомневалась. Он ― единственный мужчина, который мог вылечить меня от чего угодно, даже от клаустрофобии. Но теперь я должна быть рядом с сестрой, забыв о собственных желаниях.
— Спасибо, я доеду сама, — пробормотала, мечтая, чтобы он вот так всегда смотрел: с заботой и обожанием. И одновременно мечтая оказаться сейчас совсем не здесь. — Сегодня мою машину вернули из ремонта и…
— Я отвезу тебя, — припечатал он. — Это не обсуждается.
Забыв о делах предприятия, он повез меня домой, будто был моим личным шофером или секретарем. Мне льстило подобное внимание. У меня даже появилась мысль рассказать ему всю правду: о том, что было в лифте «Статнефти», о том, как я отношусь к нему на самом деле. И о сестре. Возможно, даже познакомить их, для меня не было бы большей радости, чем знать, что мои два любимых человека знают друг о друге. Может быть, они бы даже подружились. Нет, не сейчас, когда Маша в таком ужасном состоянии. Чуть позднее, когда она придет в норму и станет очаровательной маленькой девочкой, пусть и с небольшими и временными отклонениями. Доктора ведь обещали, что у нее это пройдет.
— Я вам очень признательна за помощь, — проговорила, когда Виктор остановился возле моего дома.
Хотела выскочить из авто и помчаться к Маше, но меня задержали.
— Вам? — уточнил Виктор, обнимая за талию. — Мне казалось, мы теперь близки.
— Спасибо тебе, — прошептала я, едва не плача.
Поцеловала его в щеку, порывисто обняв за крепкую шею. Виктор, кажется, так растерялся от неожиданности, что моментально ослабил хватку. И я не преминула этим воспользоваться, сбежав так быстро, будто за мною гнались.
Кира
Не помню, как преодолела лестницу, как открыла дверь и вбежала в квартиру. Машинально разувшись, скинула в прихожей плащ и ринулась к сестренке, рыдавшей в гостиной. Обняла ее и крепко-крепко прижала к себе.
— Маленькая моя, все хорошо, я рядом.
Ее хрупкое тельце сотрясалось от рыданий. Она не выпускала из пальчиков фотографию, то и дело посматривая на нее зареванными глазками.
— Ма… Па… — повторяла Маша, тыча пальчиком в изображения любимых людей.
— Я тоже очень скучаю по ним, — призналась я, сдерживая рвущиеся слезы. Не хватало, чтобы у нас обеих началась истерика. — Они смотрят на нас вот оттуда, с неба. И им бы не хотелось, чтобы мы с тобой плакали. Иначе и им будет грустно.
Как объяснить ребенку, почему ее родители не могут быть рядом? Как убедить не тосковать по ним, если я и сама тосковала ужасно?
Со стороны послышался тяжелый вздох. Я обернулась.
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!