Белое безмолвие - Сара Лотц

Я обсудила даты восхождения с Джо. Десятое число, похоже, подойдет. По его словам, Стеф обвинили в том, что на ледопаде она пользовалась закрепленными веревками и лестницами. Я испытала приступ облегчения, а потом возненавидела себя за это. Кому, как не мне, знать, каково оно. В прошлом пресса незаслуженно обвиняла меня в том, что я таскаюсь по горам за Уолтером, и мне не следует радоваться тому, что и другой альпинист страдает от такого же несправедливого отношения к себе. А еще Джо сказал, что теперь репортеры звонят ему прямо на спутниковый телефон. На данный момент он принял шесть звонков. Этот чертов Том!

Но, по крайней мере, злость не позволяет мне постоянно думать об этом.

В книге придется кое-что рассказать о своем браке, читатели любят сплетни и скандалы. Но что именно? Он не всегда был несчастливым. Вначале я была очарована спокойной привлекательностью Грэхема, на меня произвел впечатление тот факт, что он был исполнительным директором компании «Талли Хай Маунтин Гир». Мама предупреждала меня, что не стоит выходить за него, говорила, что мы с ним слишком разные, что он разговаривает так, «будто у него швабра в заднице». Она была права. Его семья отличалась от нашей так, что дальше просто некуда. Они были тори в традиционных строгих пиджаках от «Барбур», с бременем разваливающегося загородного дома. Несколько поколений жили в долг и обладали врожденным чувством собственного превосходства. Люди часто пялились на нас, пытаясь сообразить, что этот грациозный, красивый парень нашел во мне, невысокой и коренастой. Он поддерживал мою карьеру, пока не родился Маркус, а затем стал протестовать. Я сбегала в горы – моя версия супружеской неверности; он же оставался более традиционным в своих убеждениях. А Уолтер всегда был моей каменной стеной, моим союзником. Бедный Маркус завис где-то посередине. Почему я послушала Грэхема и позволила отправить сына в эту ужасную частную школу? Я знаю почему. Наконец-то я могу попытаться быть искренней хотя бы с собой. Я провела дома с сыном шесть лет, поставив свою жизнь на паузу, наблюдая со стороны, как другие альпинисты расхватывают спонсоров и совершают первые восхождения. При этом я не становилась моложе. Я слишком легко согласилась, когда Грэхем предложил отдать Маркуса в пансион, где когда-то учился сам, несмотря на непомерную плату за обучение, которая вогнала нас в еще большие долги. Я просто убедила себя, что я такой же сноб наоборот, как моя мама. Убедила себя, что таким образом Маркус получит хороший старт в жизни. Мои родители, зная цену образованию, постарались, чтобы я поступила в хорошую школу и чтобы система меня не выплюнула; это же мы с Грэхемом делали и для своего сына. Но что-то погасло в глазах нашего мальчика, когда мы оставили его в пансионе.

Ты держись там, Маркус.

Очень обеспокоена тем

Думаю, самое время отменить

Начинаю сначала

Эри и Сэм пригласили меня на прогулку к палаточному городку на окраине базового лагеря. Я почти ожидала, что они заговорят о плохой атмосфере в команде, но об этом они молчали. Это хорошо. Я знаю, что потеряла контроль над собой, но отказываюсь признавать, что вела себя неразумно.

Когда мы добрались до дороги, меня вдруг вновь охватило ощущение, будто кто-то находится рядом на границе видимости. Я резко обернулась и на этот раз мельком заметила фигуру, одетую в защитный костюм горчичного цвета; лицо его казалось бесформенным размытым пятном. У меня вырвалось:

– Кто это там, рядом с Эри?

Сэм сказал:

– Хм? Там никого нет.

Сэм был прав. Там никого не было. Вообще никого.

Борясь с подступившей тошнотой, я извинилась и вернулась в свою палатку.

Теряю, я теряю

Это… либо меня выслеживают, либо преследуют призраки

Никаких снов я не видела, но проснулась с ощущением сильной тревоги. Я знала, что сегодня должно случиться что-то плохое: это вернулось.

Теперь я увидела это перед палаткой, в которой размещалась столовая. Оно появилось там всего на секунду, чего мне, однако, хватило, чтобы понять, почему голова у него такая большая и неправильной формы: на нем была старинная кислородная маска, изо рта тянулись ее трубки. Но прочее его снаряжение, его ботинки и горчичного цвета защитный костюм показались мне вполне современными. Такое смешение нового и старого снаряжения означает, что это не озлобленный дух погибшего альпиниста, верно?

Или же у меня просто галлюцинации, вызванные пребыванием в горах. Правда, на такой относительно небольшой высоте это маловероятно, но вполне возможно, что именно так оно и есть.

Либо за мной охотятся призраки, либо это гипоксия, либо я сошла с ума. Какой вариант хуже?

Пытаюсь как-то отвлекаться. Очень помогает злость на Тома.

Свежие новости: подслушала, как Джо и Тадеуш обсуждали Стеф. Ее видели в Лагере III. Так она сейчас на втором круге? Отмела все обвинения в свой адрес? Хорошо для нее, плохо для меня. Если я хочу выиграть, нужно повышать ставки. Другого варианта нет.

Что будет, если я откажусь от восхождения:

1. Потеряю аванс на книгу и погрязну в долгах.

2. Не смогу содержать Маркуса, а Грэхем использует это в своих интересах и потребует опекунства.

3. Вряд ли я найду спонсора на еще одну попытку, если потерплю неудачу сейчас, так что это, скорее всего, мой последний шанс. А если Стеф поднимется первой, то о спонсорах вообще придется забыть.

4. На улице прессы наступит большой праздник.

5. Вероятно, это станет последним гвоздем в крышке гроба моей карьеры.

6. Не смогу помочь семье Анг Цзеринга.

Нет. Я прорвусь.

«Не позволяй этим ублюдкам стереть тебя в порошок, крошка».

Этого сегодня не было.

Вернувшись с прогулки сегодня утром, я обнаружила, что ледоруб Уолтера снова пропал. В конце концов я нашла его под своим спальным тюфяком. Я его точно туда не засовывала. Кто-то (это? Том?) побывал в моей палатке. Испытывая параноидальный страх, что мое жизненно важное снаряжение украдут, я запаковывала и перепаковывала свой рюкзак, но страх всё нарастал.

Пожалуйста, пусть это был Том. Я подумывала о том, чтобы выяснить с ним отношения, но в глубине души я знала, что это не он.

Вечером это стояло за палаткой туалета. Я прищурилась, и оно тут же исчезло.

Мне очень хочется, чтобы это был Уолтер. Но почему его присутствие ощущается таким темным, если это он?