Крест великой княгини - Юлия Алейникова

Точнее, беременных сотрудниц он не любил. Первые месяцы токсикоз, потом аллергия на лак и краску, потом живот на полсалона, и уволить их нельзя. Так мало того, еще и декретные им выплачивай. От таких сотрудниц он привык избавляться заблаговременно, пока на учет встать не успели. Стоило какой-нибудь девице выскочить замуж, как Веня ставил ее на жесткий контроль, а если по салону проходил слух, что у кого-то задержка, с несчастной тут же расставались под каким-нибудь благовидным предлогом. Сперва девицы этого не замечали, но после трех таких случаев начали о чем-то догадываться. И вот нате вам. Ай да Романова! Как же это ей удалось всех провести? А главное, самого Венчика.

Алла Петровна ушла, а Веня, откинувшись на спинку кресла, глубоко задумался.

Вене было уже тридцать. Печальный возраст. Начало медленного угасания. Как себя ни обманывай, ни внушай, что тридцать — это расцвет, все фигня. Он это по себе чувствует.

Тридцать, а чего он достиг? Салон красоты в центре Петербурга? Квартирка с видом на Мойку, маленькая, но с ремонтом? Машина в кредит? Есть, конечно, еще кое-какие скрытые резервы, но их Венчик не учитывал даже наедине с собой, поскольку они были его великой тайной. Вот и все. Не густо. А теперь, когда дядька помер, он еще, культурно выражаясь, и страховку потерял. А оперируя языком шальных девяностых — «крышу». Да и Инка все пугает, что за границу свалит. Как жить на свете бедному провинциалу?

Вот тут Венчик лукавил. Бедным он не был, ни в прямом, ни в переносном смысле слова. Вопрос состоял в том, как сохранить то, что было заработано тяжким непосильным трудом. Особенно в сложившихся обстоятельствах. Ох, как обидно! И кто мог знать, что любовник у этой тупой коровы служит в ФСБ? Эта дура ни словом не обмолвилась. И вообще, кто мог предположить, что на нее такой серьезный человек позарится? И ведь что обидно, два раза все прошло на ура, и Венчик, выдохнув, поставил дело на поток. А тут такой облом!

— Вениамин Леонидович, к вам из следственного отдела товарищ, — напряженным от волнения голосом сообщила Кристина, дежурный администратор. Девушка молодая, симпатичная. Но недалекая. Навыдумывала небось себе невесть что, хорошо хоть сплетничать не побежит. Вениамин их всех выдрессировал, «кто начальство обсуждает, тот с работы вылетает». У него таких стишков с десяток имелось, и он их по понедельникам с сотрудниками хором повторял. Чтобы не забывались. Простенько и эффективно.

Веня промокнул лоб, поправил шелковый платочек в кармашке и лучезарно улыбнулся навстречу входящему в кабинет полицейскому.

— Добрый день. Проходите. Присаживайтесь. Чем обязан?

Вениамин Маслов капитану понравился, несмотря на несколько женственные манеры, которые он воспринимал не как искусственное кривляние, а как проявление творческой натуры. Чувствительность, тонкость восприятия, пылкий темперамент всегда воспринимались как проявления женственности, но именно они свойственны настоящему «художнику», человеку искусства, и Вениамин Маслов, судя по всему, относится именно к этому типу людей.

К тому же он был воспитан, вежлив, не глуп, успешен, обладал хорошим вкусом, о чем свидетельствовало оформление салона. Элегантное, не лишенное оригинальности, с легким намеком на эпатажность.

— Добрый день. Вы являетесь родственником покойного Юрия Маслова и близким другом Инны Анатольевны, а потому я хотел побеседовать с вами об обстоятельствах смерти вашего родственника.

— Да, конечно, но именно об обстоятельствах смерти мне совершенно ничего не известно, — растерянно пожал плечами Вениамин Леонидович. — Дело в том, что, как вы справедливо заметили, я дружу именно с Инной Анатольевной, а поскольку она была в отъезде, то в доме Юрия Кирилловича я в эти дни не появлялся.

— Ясно. А в каких отношениях вы пребываете с Ильей Масловым? Вы с ним почти ровесники, было бы уместно предположить, что у вас имеется гораздо больше точек соприкосновения, чем с его матерью.

— Вы знаете, принадлежность к одному возрасту и полу еще не основание для дружбы, — улыбнулся Вениамин. — У нас с Ильей как-то сразу не сложилось. Разные характеры, вкусы, темперамент. Он считает меня чуть ли не голубым и, соответственно, презирает, а заодно ревнует к матери. Так уж сложилось.

— Значит, с Ильей Масловым у вас вражда?

— Нет, что вы! — со смехом взмахнул рукой Венчик. — Разумеется, нет. До гибели отца он лишь презрительно посмеивался надо мной. Иногда дразня мамочкиной камеристкой.

Остроумно, отметил про себя Игорь Михайлович.

— А после гибели… У Ильи сейчас непростой период в жизни. Я бы назвал его взрослением, и иногда его вообще все раздражает, а я очень удобный объект для вымещения, к тому же Инна все время настаивает, чтобы я был рядом. Илье это, естественно, неприятно, он бы предпочел сам поддержать мать.

— Действительно, понять его недовольство можно. А почему же Инна Анатольевна предпочитает ваше общество обществу сына?

— Я бы так не сказал. Она вовсе не предпочитает. Она искренне любит Илью, это ее единственный ребенок. Но дело в том, что Илья всегда был занят исключительно собой. А мы с Инной дружим, у нас общий бизнес, мы часто выходим с ней в свет. Юра очень много работал, уставал, возраст все же, и на светскую жизнь его не хватало. Я, так сложилось, тоже одинок, и мы с Инной с удовольствием составляем друг другу компанию. К тому же у нас много общих интересов, наши вкусы во многом совпадают…

— Скажите, Вениамин Леонидович, — бесцеремонно прерывая рассуждения стилиста, спросил Игорь Михайлович, — а почему вы одиноки?

— О! Совершенно прозаическая история. Я был в молодости женат гражданским браком на однокласснице. Поженились лет в девятнадцать, еще в Алапаевске. Очень был в нее влюблен, долго добивался. А когда добился, вдруг понял, что вместо «восторга любви» получил мещанское болото. Вместо знойной красотки рядом со мной оказалась курица в бигуди. Ну это я чуть утрирую, но все же. Щи, борщи, где зарплата? Через два года я сбежал в Петербург. А здесь мне просто некогда было крутить романы. Надо было как-то устраиваться в жизни, строить свой бизнес, спасибо Инночке, она мне очень помогла. Нет, у меня, конечно, случались короткие увлечения, но серьезных отношений я больше не заводил.

— Понятно. В таком случае возвращаемся к убийству Юрия Маслова. Что вы делали в ночь с шестого на седьмое июня?

— Спал, — коротко ответил Венчик. — И поскольку я одинок, то, разумеется, спал один. Хотя… где-то около одиннадцати я стучал в стену соседу, чтобы он сделал музыку потише. Парень молодой, но глуховатый, — с усмешкой пояснил Венчик. — Вот думаю ему на день рождения наушники подарить, беспроводные. Потом я уснул. Я люблю ложиться пораньше.

— Будьте любезны, напишите номер квартиры, в которой живет сосед, нам необходимо будет проверить вашу информацию. А теперь, Вениамин Леонидович, расскажите мне об отношениях супругов Масловых, раз вы являетесь близким другом Инны Масловой, вы наверняка в курсе всех подробностей.

— Ну я все же мужчина, а не… кем бы меня ни считал Илья. И хотя мы с Инной достаточно близки, она никогда не делилась со мной подробностями личной жизни.