Картонки Минервы - Умберто Эко

Я бы не стал сбрасывать со счетов и завязку, где архетип поиска сокровищ соединяется с мотивом двадцати тысяч лье под водой. Не бог весть что, но все-таки добавочное значение.

Перейдем наконец к двум главным героям. Поскольку очевидно, что в большинстве своем поклонницы фильма – молоденькие девушки, считается, что главное его очарование – во внешней привлекательности Ди Каприо, который имеет все данные для того, чтобы стать секс-символом. Но недооценивается роль девушки в этой игре. Девушка – толстенькая, потливая, густо размалеванная и неприятно нервная. Нам (я говорю за себя, но думаю, что со мной согласятся многие представители моего пола) не только не хотелось бы заниматься с ней любовью на заднем сиденье автомобиля, но даже и сидеть с ней рядом в кино, особенно в душный день, особенно если бы она жевала попкорн.

Все дело в том, что Кейт Уинслет как две капли воды похожа на тех американских девушек, которые бегают смотреть «Титаник»; ведь эти девушки похожи не на Шэрон Стоун, а именно на Кейт; девушки, вскормленные на гамбургерах, чей идеал (угадайте кто) – Моника Левински, – а мы-то удивляемся, как это Клинтон нажил себе неприятности из-за простушки, которой не мешало бы сбросить пару-другую килограммов. Эти типичные американские девушки, которые всю жизнь проводят перед зеркалом, раздумывая, как бы стать похожими на Шэрон Стоун, посмотрев «Титаник», убеждаются, что, если они останутся в точности такими, какие есть, то могут заполучить Ленардо Ди Каприо (или Клинтона). Теперь понятно, что тридцать раз переживать такую мечту – это минимум и что успех фильма был предопределен уже тогда, когда Кейт, девочка, страдающая булимией, объедалась гамбургерами.

Чуть не забыл: фильм также хорошо сделан в техническом плане. Не стоит недооценивать такой факт; это условие необходимое, хотя и недостаточное.

1998

Сейчас много говорят о «прайваси» – это слово вообще-то означает «конфиденциальность», «личная жизнь», но термин давно уже воспринимается как «право на конфиденциальность, частную жизнь», и, хоть это и варваризм, он активно используется именно в этом строго специальном смысле. Проблема стала злободневной, поскольку в эпоху информатики можно зафиксировать каждое движение каждого гражданина, покупает ли он салат или порнографический журнал по кредитной карточке либо, съезжая с платной автострады, расплачивается через банкомат. А если он хочет бесплатно скачать программу из интернета, то должен взамен предоставить информацию на первый взгляд не такую уж и конфиденциальную, но впоследствии именно из-за этих сведений он может подвергнуться незаконному давлению в различных формах. Вот основная причина создания институтов, которые должны гарантировать «прайваси», а также защищать наше право на то, чтобы средства массовой информации не разгласили наши болезни, сексуальные привычки и шифр сейфа.

Но любопытная вещь: защита «прайваси» начинает утверждаться в мире, где никто ее больше не желает. В прошлом обычный человек крайне ревностно относился к своим личным делам и боялся сплетен: обманутые супруги молча страдали, чтобы никто не узнал о постигшем их несчастье; если кто-то из родни заболевал скверной болезнью, делалось все, чтобы это скрыть; никто не болтал направо и налево о том, сколько денег он зарабатывает, – одним словом, все исходили из того принципа, что грязное белье (а может, даже и чистое) стирают дома. Только власть имущие выставляли напоказ то, что все прочие скрывали. Вспомните levée du Roi[111], когда бедный монарх вынужден был делать в присутствии придворных то, что каждый по утрам стремится совершать в одиночестве. Не говоря уже о тех случаях, когда придворные должны были засвидетельствовать осуществление брака; а если король заводил любовницу, это было государственным делом. В более близкие нам времена магнат выставлял напоказ символы своего статуса: пятидесятиметровую яхту, «роллс-ройс», цилиндр, меховой воротник.

С появлением в обществе пристрастия к зрелищности роли поменялись. Миллиардер одевается нарочито небрежно, не летает в самолетах первым классом, а имеет свой вертолет; если у него слишком много денег, он стыдливо их прячет на одном из Карибских островов. Конечно, средства массовой информации висят у него на хвосте: то застукают в ресторане с милой подругой, то перехватят непристойный телефонный разговор, то попытаются доказать, что он занимается чем-то невыразимым со стажеркой, – но магната ничуть не радует такая известность, он охотно обошелся бы без нее. Ищет ее псевдомагнат, недоучка, жаждущий стать знаменитым, актрисулька, предупреждающая фотографов, что пойдет в такой-то ресторан с такой-то персоной… Но вот мы и приближаемся к другой стороне медали, к разнесчастным нормальным людям, которые страдают от этой своей совсем не зрелищной нормальности.

Сегодня обычный человек не желает «прайваси». Если жена наставила ему рога, он бежит на телевидение и скандалит с ней перед миллионами зрителей; заболев ужасной болезнью, выходит на улицу с плакатом, защищая права своих товарищей по несчастью; то и дело хватается за мобильный телефон, особенно если есть кому его услышать, и оповещает, что завел себе любовницу вот с такими «буферами» или что ему нужно погасить кредит до захода солнца; даже чистосердечные признания – очевидный пример того, что люди не желают больше хранить свои страшные секреты[112].

Пока люди, уполномоченные защищать «прайваси», лезут из кожи вон, чтобы личные данные, где-то обозначенные, не стали достоянием гласности, обычный человек не упускает случая поведать о них каждой собаке: он заполняет десятки гарантийных талонов на какое-то барахло, которое никто никогда ему чинить не будет, пишет заявления, чтобы его оповещали о поступлении каких-то товаров, которые ему и даром не нужны; участвует в опросах общественного мнения, дабы огласить coram populo[113], что в такой-то вечер он предпочел кино про любовь политическим дебатам или наоборот; во время любого телеинтервью размахивает руками на заднем плане, чтобы ни у кого не возникло и тени сомнения, что он или она этим вечером были здесь, а не где-нибудь еще; мало того, если в прошлые века одежда была призвана скрывать формы тела (чьи прелести предназначались только самым близким), то теперь этот обычный человек выставляет напоказ пупок, изгиб ягодиц, цепочку с крестиком на волосатой груди, выпуклость мошонки, сосок, чуть ли не клитор.

Отсюда следует, что истинная задача различных структур, которые в разных странах занимаются защитой «прайваси», состоит не столько в обеспечении ее тем, кто этого добивается (таких в процентном отношении ко всему населению очень немного), сколько в том, чтобы научить ценить это благо тех, кто с таким восторгом от него отказывается.

1998

Несколько лет назад Ганс-Магнус Энценсбергер опубликовал очень убедительную статью о том, что политики (и вообще сильные мира сего) в наши дни обречены на непонимание тех, о ком они вроде бы должны заботиться. Чем выше уровень их ответственности, тем больше опасность покушения (а вторжения в их личную жизнь – это уж точно) и тем плотнее их окружают телохранители, заталкивающие их в бронированные лимузины, вертолеты, специальные лайнеры, тем надежнее они скрываются в укрепленных домах, а на отдыхе – на отгороженных пляжах.